– Наташа, мне непременно нужно с кем-то поговорить. Я никому не могу открыться, только тебе.
– С чего бы это вдруг? Подружку нашла?
Анечка была растеряна.
– Ну пожалуйста, Наташа, не злись. Давай поговорим.
– Садись, говори, я тебе не запрещаю.
Она прошла, села на стул и еще минуту собиралась с мыслями.
– Мне кажется, сегодня ночью я совершила ужасную глупость! – Она потупила взор.
– Да?!
В моей душе шевельнулось гаденькое чувство, но я сдержала себя и как можно спокойнее спросила:
– Это какую же, интересно?
– Да ты, наверное, догадываешься… – она шумно выдохнула.
– Быстрее, Анечка, – я начала терять терпение. – У меня очень много дел.
И она начала рассказывать о том, что я уже знала и без ее откровений.
– Мне теперь так стыдно… я не знаю, что делать. – Она низко опустила голову и выдавила из себя слова, которые явно приносили ей боль. – А вдруг он не женится на мне… что тогда?
Выслушав ее, я встала и, расхаживая по комнате, думала, что бы ответить.
– Да-а-а, попала ты в переплет, подружка, – покачала я головой. – Ну что я могу тебе сказать? Надейся на его благородство, ведь он так хорошо воспитан. Не думаю, что он оставит тебя.
– Да, вот только, – она теребила платок, ее пальчики мелко дрожали, – я ему уже десятую записку отправляю, а он ни на одну так и не ответил. Как думаешь, может, мне сходить к нему?
Я усмехнулась про себя: ее слова показались мне верхом глупости. Надо было, конечно, дать ей хороший совет, но я дала тот, на который в тот момент была способна:
– Конечно, сходи! – сказала я не без удовольствия. – Сходи, постучись к нему, расскажи о своих чаяниях, страхах, переживаниях. Если он любит тебя, то поймет.
Анечка услышала то, что хотела услышать.
– Спасибо, Наташа, ты придала мне уверенности. Я так рада…
– Угу, а я-то как рада… безумно! Рада, что смогла помочь тебе, Аннушка, – сказала я вслед уходящей девушке. – Ну, с Богом! Удачи тебе!
– Спасибо, Наташа.
Как только дверь за ней закрылась, я снова села на кровать. «Глупая девка! Не женится он на тебе никогда! Чего ему теперь жениться-то? Он и так уже всё видел и испробовал. Да и не любит он тебя! – усмехнулась я. – Ладно, не моя это беда… и печаль не моя. А у меня нынче радость! Тайна встречи, теплота объятий… Как интересно, какой он… Грубый или нежный? Как проявляет свои чувства? Целуется или кусается? Ах, совсем недолго осталось!»
Почти весь день я провела в комнате. Написала отцу и подробно рассказала, как преодолела дорогу, как меня встретил Петр Борисович, о нашей прогулке с ним и разговорах, о том, что я всё передала, как было велено, и что вскорости собираюсь домой. Гонцы из дома Шереметьевых регулярно доставляли почту в Петербург и обратно, так что я не сомневалась, что письмо будет доставлено раньше моего приезда.
Сославшись на недомогание, обедала