Глава 5
На второй день после спектакля Минжу нездоровилось. С утра он почувствовал озноб, сестры поили его подогретым вином и заставляли глотать пилюли женьшеня. К обеду их посетил доктор Ли, врач и прагматик, в совершенстве изучивший человеческое тело с его недостатками, интереснейший собеседник, которого специально пригласили к трапезе, ну, и ради больного. После вина, пилюль и детального осмотра доктора Ли Минжу все-таки стало лучше, и он вышел к столу.
В гостиной уже собралась приличная компания: несколько родственников с запада, которые гостили у них на то время; два известных художника-конфуцианца, чьи полотна заказывал сам император; Вейж – учитель математики и астрономии, исследователь буддизма в разных его формах и заодно большой охотник поспорить с кем бы то ни было; придворный аптекарь Вейюан, много лет практикующий Дао; семья крупного чиновника с юга, решавшего с помощью главного министра у императора какие-то важные вопросы, и с ними красавица-дочь, чье присутствие в доме имело определенное отношению к Минжу. Еще были знатные купцы из столичной еврейской общины, поддерживающие в финансовом плане различные реформы, продвигаемые господином Гуожи в государстве. У одного из них, по имени Аарон, тоже была дочь на выданье, красоты неописуемой, да к тому же получившая превосходное образование. Купец часто посещал их дом: с господином Гуожи его связывали дела, а дочка сопровождала отца в качестве секретаря. Стройная, всегда в строгом платье, с кожаной папкой в руках (евреи не сворачивали документы в свиток, а хранили их в виде отдельных листов). Когда отец Минжа с купцом уединялись в кабинет для решения своих, только им известных вопросов, Минж оставался с дочкой в гостиной и занимал её разговором о всяких пустяках, каждый раз поражаясь обаянию и остроте ума этой девицы. Звали ее Ревекка – необычное имя для Поднебесной, неясное и странное, слегка горьковатое, как хмель на губах… И сладкое послевкусие после беседы, словно от вина из одуванчиков. В отличие от императорского дворца, в доме цзайсяна(26) не придерживались церемониальной строгости. Работая всю жизнь в жестком регламенте дворцового устава, первый министр желал иметь дома отдохновение от всего, и от церемоний в том числе. Фактически, управляя Поднебесной, восставляя и низвергая императоров (хотя об этом не говорилось вслух), первый министр отличался терпимостью к инакомыслию и лояльностью к подчиненным. Его дом был открыт для всех, даже для опальных чиновников и генералов, страшно сказать – участвовавших в мятежах. Господину Гуожи удавалось выпросить у императора помилование и для них.
Из сказанного ясно, что, на обед в этом доме можно было попасть даже случайно, минуя традиционный прием хозяина, чаепитие в гостиной, все равно – ко времени или нет: появлялся гость, ставили прибор и приглашали к столу.