– Нет, поймите нас правильно… Возможно, дело совсем того не стоит. Но знания много места не занимают, – оправдывался один.
– Человек должен жить хотя бы ради любопытства, – добавил другой.
Они определенно хитрили, не решаясь обнаружить свой интерес.
– Нет-нет, напротив, я буду вам признателен. Если вам интересно, я с радостью отвечу, – самым искренним образом заверил их Минж, чувствуя себя виноватым в их нерешительности. Все-таки он – сын великого отца.
– Я убежден, – начал один из них, – Вселенная движется по пути совершенствования. И то, что сегодня считается исключительным, спустя время выбрасывают, как старый хлам. Вы произнесли в споре, уважаемый Минж, что возможно, истинному знанию время еще не пришло. Насколько нам известно, лучшие умы империи искали истину у древних, их почитали и превозносили: «Строго придерживаясь искусства Пути древних, ты достигнешь полноты управления настоящим, познаешь глубочайший исток вещей».
– Но вы же так не думаете? – пошел напролом Минж. – Иначе, как я понимаю, не возникло бы вопросов.
– Ну-у-у, – хитро улыбаясь, протянул один из купцов, – чтобы да, так нет. Но мы совсем другое дело. У нашего народа своя религия, и она обязывает нас ждать…
Он не закончил мысль, давая понять, что это сложная и длинная история.
– Вы рассуждаете необычно для Поднебесной. И вы умный человек, – заявил второй купец, который по большей части молчал. – Люди здесь мыслят так, как будто у них в запасе тысячи лет, а вы – как будто один день. Именно этот день.
– Поднебесная смотрит в прошлое и ее взору предстоят тысячелетия. Отсюда она черпает мудрость, словно из бездонного кладезя, соблюдая традиции благочестивых мужей и подражая героям, – неожиданно послышалось из-за спины.
Минж обернулся. С чашкой чая в руке, словно застывший богомол, стоял аптекарь Вейюан.
– Юность смотрит в будущее, а старость – на свою юность, – кратко заметил Минж (купцы опять переглянулись). – Но самые красивые иероглифы можно нарисовать только на чистом листе.
– Хотелось бы все-таки услышать ответ на наш вопрос, – заволновались евреи, предполагая новую и длинную дискуссию, в которой они были как бы не у дел.
– Вне сомнений, – произнес Минж, – Лао-цзы – великий мыслитель, достигший духовного ведения и мудрости. Но слишком важные вопросы остались без ответов. Из этого я делаю вывод, что нет абсолютного знания, а есть последовательность, с которой провидение открывает свои тайны. И, вероятно, им нет предела.
– Какие такие еще вопросы? – принял угрожающую позу аптекарь-богомол. – Как творит Дао, например. Ведь Дао – пустота! Не подскажете ли нам, мудрый Вейюан?
– О, мальчишка! – воскликнул