На протяжении месяцев душная Серость насыщала меня видениями. Башня заточения. Цепи. Пепельные локоны волос, смоченные в алой крови. Вновь башня заточения. Кольцо отца. Смех из алых губ. Шрамы в виде вен. Контролеры магии. Решетка из Света. Тугая цепь на шее. Кольцо отца. Странная фигура с такими же пепельными волосами. Смерть. Глаза раскалённой ртути. Башня заточения…
Их присылала мне Она. И это всё истина.
Мои лёгкие резко выдохнули аромат крови под изучающую улыбку зверя. Хищника, который раскрыл губы в плавном движении.
– Хм… кто бы подумал, что Светлый умён… – промурлыкала Селена, двигаясь в такт неестественным движениям мимики и тела.
Меня ошеломляет не это. Её… слух сквозь тишину. Я не сказал ни слова, она…
– Ты читаешь мысли.
Мой голос насыщен рассудительностью, но в глубине я дрожу от своего довода и доказательств. И Лойд это почувствовала, сверкнув ртутью.
– Когда сидишь несколько месяцев без доступа к собственной магии в одной клетке с ней, теряешь счёт времени. Смотришь в окружающую тебя Серость и не замечаешь, как она пожимает руку твоему разуму и слуху. Тут невольно начинает говорить и кровь врагов, а после… Небытие.
Слова неизвестного передо мной существа кажутся очевидной тайной, я задаю вопрос и не получаю в ответ ничего, кроме зверской манеры.
«Это невозможно!» – держится в мыслях, но мой взор быстро бросается к кипящей ртути ранее обсидиановых глаз. Если Тёмная прошла Серость, то её изменения объяснимы, она превратилась в другое существо.
Это существо фыркнуло, но слишком наигранно. Голос напоминает воздух. Без интонации, неосязаемая пустота.
– Я по-прежнему способна ходить, владеть магией, совокупляться и сражаться. Пожалуй, даже выгоднее, чем раньше.
Если Она переборола Смерть, то что мешает Рональду? Эмили? Каю? Отцу…
Тогда Мэнди действительно нужно было умереть. С бессмертием она никогда не восстановит зрение, и этому виною я.
– Что ты так пялишься, Светлячок? – с нотой раздражения и противоестественным флиртом промурлыкала Тёмная с волосами и глазами цвета льда так, что я и забыл, что не ответил ни на одну реплику бессмертной, которая восстала… – Я стала грёбанной легендой.
Гробовой.
И её считают мёртвой, считал я. Но теперь Она жива, а они…
– Ты не понимаешь… – заговорил я, проталкивая каждое слово как кусок расплавленного металла, стекающего по глотке. – Они умерли. КАЖДЫЙ ИЗ НИХ!
В моих мыслях вновь пронеслось желание