– Сначала муж её тебе мозги вправит, – сказал Георг. – Только потом не жалуйся.
– Лучше заткнись! От тебя и так тошно.
Георг поднял бровь.
– Да мне от твоей шлюхи тошно, поэтому я такой противный.
Голос Лабби дрожал:
– Ещё раз скажешь, и я…
Он замолчал и направился в сторону дома. Рейнер вздохнул.
– Господи, мозги как у двенадцатилетнего! Как бы он глупостей не совершил.
Матиас сказал:
– Оставь его. Дай ему ещё почувствовать свободу: ему уже двадцать четыре, он не маленький мальчик.
– По его рассуждениям я бы не сказал, – говорил Георг.
– На твоём бы месте я извинился. Это грубо.
– Матиас, не лезь! Не маленький он, вот только дурак круглый!
Больше не пытались переубедить Георга, и Матиас уехал, пообещав к вечеру приехать на праздник.
Вот так и произошло четвёртое событие – ссора. Пятое событие наступило несколько позже, когда братья вернулись домой. Не смотря на наглухо закрытые окна, было холодно. Свет в доме везде выключен, а дверь в комнату Лабби, что располагалась на втором этаже, наглухо заперта, в прихожей не стояла обувь. Никто не отзывался, из чего братья сделали вывод: его не было дома.
Георг сел на диван и достал вторую сигару.
– Порол бы я его, порол бы и порол…
– Я бы тебя точно выпорол, – сказал Артур и положил на диван кейс. Рейнер знал этот жест: брат собирался к Венни. Георг усмехнулся.
– Передавай привет Фишеру.
Рейнер покачал головой.
– Георг, какая муха тебя укусила? Прекрати.
Тот помолчал, несколько раз затянулся и затем молча удалился наверх. Рейнер сказал:
– Проводить?
– Нет, – сказал Артур, надевая пальтишко.
Новое серое пальтишко. Старая куртка износилась, а он купил пальто на распродаже… Прочное и элегантное…
Наконец Артур удалился. Рейнер остался один и через некоторое время отправился спать.
***
Пятое событие произошло именно по дороге к Вензелю Фишеру, который жил на другом конце Битенбурга, в ветхом многоэтажном доме, где кроме него жили только старики и алкоголики. Он не смог приехать, так как машина находилась последний день в автосалоне. Почти никого не было на улице, время приближалось к одиннадцати. Артур никогда не ходил так поздно и поэтому торопился. Какая-то внутренняя тревога возрастала в нём, придавая сил. Первую половину пути он бежал; обувь с глухим стуком ударялась о тротуар. Кейс трясся в захудалой руке; ещё чуть-чуть – и всё содержимое вылетит на дорогу.
Затем он остановился, переводя дух; глухие удары сердца отзывались в ушах и горле. Он сплюнул, постоял несколько минут и опустил кейс на землю. Колени подрагивали и с трудом его удерживали.
Внезапно он услышал за углом нечеловеческий, чудовищный крик. Нет, не крик – вопль. Вопль сумасшедшей собаки, которой словно защемили хвост, рёв раненого дикого зверя, безумный