Он пожал плечами.
– Ну, трудно, да. Я привык, хотя мне есть с чем сравнивать: раньше жил в деревне, в театре работал. Ну а до ближайшего театра почти час дороги. Мне и тут хорошо, с братом работаем. – Он теребил галстук потными пальцами; румянец охватил всё его лицо. – Иногда пою…
Глаза её засияли, пухлые губки приоткрылись.
– Да ну?
– Да, по пятницам.
– То есть завтра? Если так, то мне бы хотелось увидеть это.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Вы не шутите?
– Нет, правда! К тому же мы с семьёй недавно сюда переехали, хочется всё узнать, посмотреть.
– С семьёй?
– Ну как… с мужем.
– А-а…
Лабби поджал губы. Сердце стучало у самого горла. «Конечно, такую красоту надо брать здесь и сейчас! Господи, как же ему повезло…» Он спокойно заговорил:
– Он завтра будет?
Плечи опустились, улыбка погасла.
– Нет. Он работает. Работа, работа, работа… В офисе бухгалтером работает: одни счета, а дом потом. Вот я себя и развлекаю, хожу музыку слушать: будто питейные заведения, уличные оркестры или концерты и оперы, но на последние я редко хочу, так как мы тоже небогатые.
– Вы где-то работаете?
– Швеёй работала, но по переезду пока бросила. В принципе, слухи о Всеобщем трудовом законе так и остаются слухами, в семье есть деньги, мне работать ни к чему.
Они помолчали. Лабби выпрямился и сказал:
– Я Лабберт Бёргер.
Она хихикнула.
– Лили Вайс. Очень приятно познакомиться.
Они осторожно пожали друг другу руки. Георг подошёл и сказал:
– Лабби, пошли.
Тот улыбнулся.
– А это мой старший брат, Георг.
Она обнажила зубы.
– Здравствуйте.
Брат кивнул и сказал:
– Да пошли же! Надо в магазин зайти.
Лабби попрощался и поковылял за ним. Они вдвоём вышли на ярко освещённую улицу; свет фонарей как будто отображался в тёмном безоблачном небе, а под ногами хрустел тонкий слой нерастаявшего снега. Ветер завывал в ушах, колебля полы курток. Братья направились в сторону дома. Георг, завернувшись в коричневую куртку, сказал:
– Ты не думай, что я подслушивал, но связываться с замужней женщиной – не очень хорошая идея.
Лабби шёл рядом с ним, глядя в одну точку. Он до сих пор слышал от неё сладкий запах коктейля.
– Молчи, молчи! Прошу тебя, не надо! Я ничего не хочу… Я только хочу спеть ей.
Георг фыркнул.
– Спеть! Я тоже, будучи студентом, пел своей первой любви серенады, а потом лишил девственности.
– Пошлый ты человек, Георг. Она не такая, она…
– Ты видел, как она на тебя смотрела? Неприлично откровенная особа, да ещё так вырядилась…
Он поморщился.
Лабби нахмурился и махнул рукой. До магазина оба шли в полном молчании.
***
Под вечер Рейнер не