– Да откуда я знаю? Что ты так орёшь, что случилось?
Артур рассказал про нападение на прокурора. Рейнер тяжело вздохнул.
– И как я это ему сообщу? «Лабби, муж Лили уголовник и пьяница»?
– Даже если и так – надо сказать ему об этом; а то ещё в историю ввяжется. – Он поджал губы, представив себе трясущегося от ярости и досады Лабби. – А адрес, который она дала? Ты нашёл его?
– Нет.
– Ладно, вернётся. Может, она сама ему и скажет, но я ей не верю. Она может всё отрицать. Поэтому, если он придёт раньше, ты просто скажи ему: прямо, грубо, но скажи.
– Хорошо, я тебя понял.
Артур тяжело вздохнул, взял кейс и побежал. Он думал только о том, как побыстрее добраться до Фишера и как там Лабби. Он не злился на него, он злился на Лили, на её бестолкового мужа и на ситуацию. «Муж в тюрьме, она, будучи беременная, спит с молодым парнем… Прекрасно!» Он сжался от холода. Ветер трепал полы пальто.
***
Когда Артур отыскал в кармане дубликат ключей и вошёл в квартиру, всё ещё горел свет. Венни сидел у столика, склонившись над записной книжкой. При появлении гостя он посмотрел на него с нескрываемым страхом.
– Почему так поздно? Я уже хотел в полицию позвонить…
Он осёкся. Артур помотал головой и кинул пальто на пол. Венни посмотрел на его шею.
– Господи, что это?
Тот не ответил, поставил возле дивана кейс и, не раздеваясь, лёг лицом вниз. Он не хотел говорить; Венни знал это состояние и его не трогал. Артур так пролежал минут пять, пока не уснул.
На следующее утро проснулся от того, что под окном кто-то кричал. Дверь в спальню Венни была заперта. Артур подошёл к окну и увидел какого-то мужчину в комбинезоне, без верхней одежды. Он ходил около дома и, покачиваясь, распевал «Интернационал». Артур потёр глаза и тяжело вздохнул: он чувствовал себя разбитым и уставшим настолько, что ему было плевать на всё вокруг – ему просто хотелось нормально поспать. Он снова лёг, но так и не заснул. Венни не приходил. Он встал и, не испытывая чувство голода, умылся и от скуки стал расхаживаться по гостиной. Венни, фабричный рабочий, тратил одну треть зарплаты на всякие разные статуэтки: будто танцующие дети, спящие ангелочки или жирные коты. Он покупал их на рынке. Они стояли повсюду: у стола на краю, на тумбочках, в шкафу, на шкафе, в ящиках под шкафом, на кухне возле специй, в спальне около кровати. Также Венни любил бумагу и иногда (раз в квартал) баловал себя либо новой книгой, либо тетрадкой, в которой записывал мелкие события. Но он никогда не разрешал заглядывать в тетради, заверяя, что ничего особенного в них нет. Артур не возражал; он не любил лезть человеку в душу. Более того, никогда не спрашивал, куда по воскресеньям уходил Венни и почему тот всегда запирал дверь спальни. Он прекрасно понимал, что у каждого человека свои тараканы в голове и не спрашивал о них даже у того, у кого каждую неделю оставался ночевать.
Артур подошёл к большому дубовому столу, с краю которого стояли статуэтки, а по центру валялись бумаги и карандаши. Он равнодушно оглядел корявый почерк, который так и не