Бежать решили в новогоднюю ночь: не может быть, чтобы охрана обошлась без шнапса. К четвёрке Гудкова примкнули ещё двое…
Побег
Наиболее подходящее место, не просматривавшееся с вышек, было у ворот. Риск большой, охрана рядом, но в то же время часовые меньше следят за этим участком.
Ночь выдалась лунная, ясная, мороз – сорок. Двое охранников, похоже, «под градусом», балагурят у ворот. В морозной тишине слышны их голоса, смех. Топчутся в деревянных «ботах», надетых поверх сапог. / План «Барбаросса» не предусматривал зимовку немецких армий в лесах, полях, на русском морозе; не запаслись даже шапками, не то, что валенками /.
По-пластунски, накрывшись белой тканью, подползли по снегу к проволоке. Гудков перекусил нижнюю «нитку», вторую – один за другим выскользнули на свободу, отползли и бросились в сторону, где по их предположению, находился Ленинград. Знали, что город не побеждён – иначе немцы раструбили бы на весь свет, устроили праздник.
Вскоре группа вышла к насыпи железной дороги. Перебежать не успели, на всех парах по рельсам катил состав. Повезло, что в насыпи оказалась дренажная труба, в неё забились, притихли. Состав неожиданно остановился над ними. Солдаты, пользуясь минутой, выпрыгивали, боролись, топтались, согревались. Наконец, гудок, состав тронулся. За эти 15–20 минут в бетонной трубе, на лютом морозе, в лёгких шинельках, ботинках, промёрзли насквозь, с трудом двигаются закоченевшие ноги. Гудков определял направление, поглядывая на звёзды, луну – других ориентиров не было. Скорей бы выйти к лесу, укрыться в чаще, развести огонь.
Вместо леса на пути – окраина какого-то посёлка, забитые, брошенные дома, ни одного огонька. Все чувствовали, что замерзают. Решили забраться в один из домов, развести костерок… И вдруг, как из-под земли, патруль. Снова пригодился немецкий: Лев объяснил, что они не партизаны, а бегут из Ленинграда, пробираются домой, на Украину.
Задержал их не комендантский патруль, а «технари» из автороты, поэтому и отношение было другое. Отвели их в пустую избу, растопили печь, принесли хлеба, эрзац-кофе. Утром вывели расчищать снег, рабочих рук в автороте не хватало. Посреди двора стоял наш брошенный грузовичок, он-то, можно сказать, и определил их дальнейшую судьбу. Один из группы, Андрей, бывший автомеханик, через Льва спросил у немца: Почему машина не в гараже? Тот пренебрежительно махнул рукой: «Русское железо…» «Можно посмотреть?» Немец пожал плечами. Андрей открыл капот, немного покопался, попросил два ведра кипятка. Когда двигатель дал выхлоп и машина покатила по скрипучему