За дверью раздаётся неясный шум.
РТИЩЕВ. Ослепило тебя, Аввакум, ненавистью! Друг я тебе старый, но в ноги царю брошусь, молить буду, чтобы он тебя из Москвы спрятал!
Шум за стеной становится все громче, дверь распахивается, и в комнату вбегает слуга.
СЛУГА. Протопоп! Там воевода ломится! Наших двое держат его, только не осилить им… Как медведь идёт, дюжий крепко. Спрячься, батюшка! Гневен воевода шибко!
Сцена общего изумления. Первым приходит в себя Полоцкий.
ПОЛОЦКИЙ. Ну, воевода! Ну и нюх! Прячься, протопоп! Он тебя и прибить может за тое, что на коленях перед тобой стоял!
Дверь снова распахивается.
На пороге – Пашков. Одежда на нём сбилась, глаза налились кровью.
От шума – он уже давно беспокойно ворочался на лавке – просыпается Фёдор-юродивый. Гремя цепью, мечется возле стены.
Пашков, стряхнув с руки впившегося в него слугу, вступает в комнату. Полоцкий и монашек испуганно отшатываются в сторону. Настасья Марковна бросается к Аввакуму, расставив руки, загораживает его.
НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Не дам! Не пущу!
АВВАКУМ. Прочь!
Отбрасывает жену в угол.
Пашков, медленно и тяжело переступая, опустив голову, идёт на Аввакума. Все замерли. В нависшей, гнетущей тишине отчётливо слышен тихий голос Фёдора-юродивого.
ФЁДОР. Ямина слизкая, и не крыша над домом-то – небо!
Опустив голову, Пашков останавливается напротив Аввакума, долго в упор смотрит на него. Аввакум не опускает глаз. Наконец, словно бы рухнув, Пашков падает на колени.
ПАШКОВ. Не могу, отче! В монахи постриги меня, грешника!
Эти слова Пашков произносит на выдохе. Все силы ушли, чтобы произнести их. Немая сцена. Ртищев, шагнувший было к Аввакуму, чтобы помочь ему, так и замирает в этом движении, услышав просьбу Пашкова.
АВВАКУМ. Вот она – правда моя, Фёдор… (К Пашкову.) Брате мой! В огонь идти надо… Готов ли ты?
ПАШКОВ (тихо). Готов, отче…
Прикрыв лицо рукою. Фёдор Ртищев быстро выходит из комнаты. И сразу бешено начинает метаться на цепи Фёдор-юродивый. Но тут же стихает. Уже разумным, осмысленным взглядом смотрит на людей.
ФЁДОР. Б-беси испугались… (Радостно.) Вышли из меня!!! Вышли! Отче, святый!
Бросается к Аввакуму, и – чудо! – цепь сама спадает с него.
АВВАКУМ (крестится). Всесвятая Троица боже и содетелю мира! Потеряли новолюбцы существо Божие испадением от истиннаго Господа, Святага и Животварящега духа. Лучше бы им в символе веры не глоголети Господа имени, нежели истиннаго отсекатн! Дионисий не пришёл ещё в веру Христову, а с учениками своими был в солнечном граде во время распятия Господня. И видел: солнце во тьму оделось,