– Это хорошо, – сказал он. – Это великая цель. И что-нибудь получается?
– Еще немного, – ответил старик. – Осталась последняя плавка. Девятая.
Позднее Оленев разъяснил Чумакову, что «пилюля бессмертия» – это термин даосизма, древней китайской философии. Употребляется также буддийской сектой «Желтое небо», тоже китайского происхождения.
– Странный у тебя дедушка, – хмыкнул Оленев, выслушав рассказ Чумакова. – Он не китаец?
– Да ты что! Истинно славянский тип.
– Тем более странно. Тут одно из двух: или он чрезвычайно начитан в специальной литературе о Востоке, или просто жил в Китае.
– Начитан! – воскликнул Чумаков. – Я вообще сомневаюсь, умеет ли он читать.
– А кто его знает, – только и сказал Оленев.
Допрос с пристрастием учинил дедушке Петя. Не обученный такту, он спросил прямо:
– Ты, дедуля, мне мозги не парь своей болтовней. Не на такого напал. В твои годы нормальные люди пенсию получают, внуков нянчат, а не шляются по помойкам. Где твой дом? Сидел, что ли? Так и скажи, что сидел, а теперь бичуешь. Давай я тебя устрою работать вахтером или ночным сторожем. Работенка непыльная, навар невелик, зато бутылки собирать не надо. А что, ты мужик крепкий, потянешь. Поди, нелегко по канавам ночевать?
Старик на вопросы отвечал уклончиво, а отвечая, поглядывал на Чумакова, словно ища защиты, Чумаков не выдержал жалобного взгляда и сказал Пете:
– Брось ты дедушку мучить. Нашел преступника, идиот. Пусть занимается своей пилюлей, сколько захочет. Небось, нелегкая жизнь была, а, дедушка?
– Всякая, – сказал старик. – Поиск труден, и сам путь кремнист и увит терниями. Век человека подобен пузырям на воде. Один лишь свет нетленен.
– Тьфу на тебя! – плюнул Петя, сатанея.
А старик делал благостное лицо и спокойно продолжал:
– У трех миров – единое тело, у десяти тысяч видов – единая истина, у девяти оборотов – единая природа. Прошедшее, настоящее и будущее – три предела одного рождения. Восемнадцать миров опустеют. Будет изначальное единое тело…
– Да что его слушать! – вскричал Петя, вскакивая. – Он же чокнутый! Или притворяется чокнутым! Во наплел! А ты и уши развесил. Гони его взашей, пока дом не спалил, а то я сам в психушку позвоню.
На другой день дедушка исчез из дома. «Эх ты!» – коротко упрекнул Чумаков Петю и пошел на поиски. Искал он недолго. Старик сидел на своем любимом ящике и предавался созерцанию. На маленьком костерке, разожженном из щепок, кипела жестянка с водой, старик смотрел на солнце, и лицо его было спокойно.
– Пойдем домой, дедушка, – сказал Чумаков.
Он не ожидал, что старик так легко и просто согласится. Он был готов к уговорам и припас немало слов. Они не понадобились, старик коротко взглянул на Чумакова, залил костерок водой и взял мешок наизготовку.
– Живи