– Иди, иди своей дорогой! – выпроводил его Вакк и, захлопнув за ним дверь, вернулся в комнату.
– Ребята, смотрите, чтобы никто не стучал! – пригрозил он.
– Вакк, не теряй времени и не засни там, – ответил, видимо, за всех Менестор.
Вакк удовлетворился сказанным и исчез. Мохтериона не было пока повода быть недовольным. Строители, по его представлениям, не должны были быть медлительными в любви, ибо всеми гранями медлительности они могли наслаждаться у себя на работе. И Молест, и Венефик, и Менестор по его воспоминаниям подтверждали это наблюдение. А вот с Вакком дело шло к тому, чтобы как-то причислить его к исключениям, подтверждающим правило.
Об Аколазии Подмастерье не думал. Перед возможным вечерним свиданием ей не помешало бы изрядно потрудиться, чтобы повысить притягательность отдыха. Мысли об отдыхе Аколазии повлекли за собой мысли о его собственном отдыхе, и Подмастерье, сделав усилие, обнаружил, что направление клиентов к Аколазии, их выжидание и выпроваживание сделалось, видимо, уже давно, наиболее приятным для него видом отдыха.
Но наслаждение отдыхом во время ожидающегося затяжного любовного порыва Вакка было вскоре омрачено открытием, что Вакк имеет наименее привлекательную, или, говоря более точно, наиболее отталкивающую внешность из всех претендентов. А этот факт прямо указывал на малодушие героя-распорядителя торжества. В более смягченном варианте самокритики неизбежность мести признавалась, и, таким образом, сохранялась, но приспособиться к ней опосредствованным образом, через инородные силы, оказалось невозможным.
Неужели у него настолько иссякла фантазия и он настолько дорожит происходящим? Нет, кое-что из начатого было для него не просто дорого, но жизненно необходимо. Изложение истории Лота, к примеру. Ему сразу становились не по себе при мысли, что без Аколазии эта история не стала бы его историей. Тут он сам себя загнал в ловушку, и с этим ничего нельзя было поделать.
Хорошо еще, что Аколазия его не интересовала как женщина. Но Детерима? Детерима в их деле не участвовала, она напрашивалась на то, чтобы занять ее функционально. Какова же была перспектива? Уложить ее в постель было, может, и трудно, но возможно. Но накатать для нее историю Лота было бы легко и невозможно одновременно. История не состоялась бы или же выродилась бы в другую.
Единственная загвоздка с Детеримой, состоящая в ее поневоле иждивенческом положении, могла быть устранена сравнительно безболезненно в силу кратковременности ее нахождения у него в гостях. Аколазия не могла бы сковать свободу действий сестры при изменении отношения к ней, а на полный разрыв с Мохтерионом она не пошла бы.
Может, Аколазию следовало пожалеть? крип двери, донесшийся до Подмастерья и оповестивший о наступлении очереди следующего строителя, вынудил вынести категорическое заключение: Аколазию жалеть не за что.
XII
Вакк действительно не превысил предполагаемого промежутка времени, установленного для среднежеланного клиента.