Лу считал происходящее совершенно нормальным, он мирно спал в машине, пока я занимался с Аникой, а мистер Пуатье играл в гольф на лужайке.
В погожие дни я привязывал его к дождевальному аппарату, и он сидел там совершенно спокойно, лишь изредка подтявкивая, словно желая оценить меткость ударов.
Никто из членов семьи не возражал против Лу. Впрочем, чаще всего он все же оставался в машине и дожидался меня там, наблюдая, как самый известный актер Америки загоняет в лунку мячи.
Насколько мне известно, эти две знаменитости ни разу даже не поздоровались друг с другом. Такое впечатление, что для мистера Пуатье Лу вообще не существовало. Возможно, он его не замечал. Возможно, пока я давал в доме уроки, они вдвоем наслаждались тишиной и покоем; если когда-нибудь мне представится случай, я спрошу об этом мистера Пуатье. Но, как бы то ни было, когда я думаю об этом и представляю лучшего в мире пса, который наблюдает за лучшим в мире актером, эта картинка согревает мне сердце.
Я подобрал Лу в декабре, и ему тогда было полгода. Это значит, родился он где-то в июне 1986 года. Я постановил, что день его рождения мы будем праздновать шестого июня. Сейчас я не могу даже представить, что было бы, если бы я не решился забрать этого голодного блохастого щенка с собой.
К лету Лу вымахал в крепкого, здорового, красивого пса. Люди в большинстве своем реагировали на него почти так же, как я на мистера Пуатье: они побаивались и одновременно были им очарованы. Лу притягивал к себе людей, как мотыльков на огонь.
Забавнее всего было наблюдать за теми, кто сам никогда не держал собак. Я оставлял Лу на привязи у заднего входа в «Роуз-кафе»; люди заходили туда и внезапно сталкивались с этим псом, излучавшим симпатию и уверенность в себе. Они осторожно трепали его по голове, он топтался на месте, вилял хвостом и порыкивал, после чего широко улыбался – и завоевывал очередное сердце.
Если ему кто-то особенно нравился, он принимался сопеть, как локомотивчик, хрипло и часто – так это делают многие крупные собаки. Тогда он прижимался к человеку боком, наступал ему на ногу, поднимал умильный взгляд – и дело было в шляпе.
Лу быстро понял, что приветствовать посетителей кафе – самый верный способ получать от них вкусности: кусочки круассанов, печенье, хлебные корочки. Я даже замечал, что кое-кто из завсегдатаев со временем тоже завел себе щенка – такое впечатление произвел на них Лу и его нежнейшие карие глаза, как у Греты Гарбо.
Но не все в «Роуз-кафе» были столь благонамеренны. Как-то раз я привычно оставил Лу на привязи, а сам зашел внутрь, чтобы взять супа. Выйдя на террасу с тарелкой и горбушкой в руках, я направился к тому месту, где оставил Лу. Он тоже был любителем ржаного хлеба с маслом.
Но там было пусто.
Я огляделся по сторонам. Иногда случалось, что кто-то