Внешность же второго обличала в нем сармата. Он был на голову выше Мукопориса. Жилистое тело и грудь закрывала кожаная кираса, поверх которой свисала серебряная бляха с изображением оскаленного волка.
Ноги от колен до пят были покрыты попонами. Обветренное смуглое лицо с раскосыми маленькими глазками и сплюснутым носом выражало непримиримость и ненависть. На голову был надет плоский шлем с бармицей, закрывающей нос; волчий хвост, свисающий со шлема на затылок, был переброшен через плечо на грудь.
– Посмотри, Ахтор, как стремительно они отступают.
– Но это еще не победа.
– Надо рубить их, не дав им возможности перестроиться. Ты нанеси удар всей своей сотней в центр, прорвавшись во фланг и тыл, порешим их в несколько минут.
– Неплохо, Мукопорис, еще пара таких побед, и легат Оппий Ауфидий разорится на похоронных урнах.
– Ха-ха, я подарю ему все имеющиеся ночные горшки.
– Дай знать своим людям об атаке моей конницы.
– Мой рог воззовет даже мертвых.
Ахтор, предводитель сарматской конницы, ловким прыжком вскочил на спину лошади и вдел руку в лямку небольшого круглого щита с той же символикой, что и серебряная бляха на груди.
Отъезжая, обернулся:
– Все оружие будет моим, Мукопорис.
– Мне нужны лишь их головы, одену на шесты и выставлю вдоль берега.
Ахтор, осклабясь, крикнул:
– Атака по сигналу.
Фалксмены, возглавляемые Лупером, теснили римлян к поляне. Зная об атаке тяжелой конницы, он немного ослабил натиск, готовясь поддержать сокрушительный удар сарматов.
Осматриваясь поверх рядов сражающихся, он видел две центурии, еще не до конца вымученные сражением, способные дать отпор. Видел конную турму кельтов, что, улучив небольшую свободу маневра и оценив нападающих, выбивала стрелами фалксменов. Горячая струя крови, окропившая лицо, переключила внимание Лупера на центуриона в первом ряду, жестоко наносимые удары которого резали глотки, вспарывали животы, отрубали руки и ноги. Взгляды этих двух сильных людей встретились, в глазах каждого читался приговор – смерть – и бесстрашие перед судьбой. Лупер сжал оружие так, что от напряжения побелели пальцы, и сделал крадущийся шаг вперед. Римлянин, тяжело дыша, выжидал, опустив меч к бедру, внимательно следя за Лупером, все его существо сжалось в тугую пружину, готовую разжаться в мгновение. Лупер выпрыгнул вперед, нанеся мощный удар сверху вниз, римлянин уклонился, послышался ухающий звук – промах! Лезвия вошло в землю, звякнув о камень. Центурион, уклонившись, ударил Лупера ногой в лицо. Задыхаясь от злобы и жажды мщения, тот без взмаха нанес обманный удар тыльной стороной фалкса и полоснул острием.
Тит Валлей почувствовал, как в левом боку что-то разорвалось, захрустело, как багряная кровь потекла по ноге, как вместе с неистовой болью пришло облечение,