Перестройка forever. Миша Токарев

Павлик и стал докладывать. Он рассказал нам с Раей, что новенького зовут Никита. Павлик трясся от нетерпения, так ему хотелось первому узнать новости и всем рассказать. Где сейчас этот Павлик? Наверное, стал журналистом. Павлик сказал, что родители новенького недавно переехали в наш город. А еще Никита просил передать, что дома у него есть склад боеголовок, которые он может нам показать, если мы будем с ним дружить. Я сказал на это Павлику, что игра не стоит свеч, парень похож на придурка. Мы долго спорили, принимать ли его в нашу компанию, пока воспитательница не закричала на нас, чтобы мы ложились спать, пришлось подчиниться. Мы лежали в постельках. Новенький был через одну койку от меня. И тут он обращается ко мне: послушай, давай так – он омерзительно почавкал и продолжил – кто первый заберется на лестницу, тот и прав. Или ты слабак? Лучше бы он не говорил этого, каждый мальчик знает, что если его называют слабаком, то это конец. Все, никто не будет иметь с ним дел. И я сказал этому Никите: без проблем. Как раз в этот момент воспитательница вышла из комнаты, где мы должны были спать. Мы пошли с Никитой к шведской стенке. Знаете, такие металлические конструкции, тянущиеся на самого потолка. Стоим перед ними с новеньким в одних плавках. Он выше меня на голову, на нем вместо майки водолазка, из-под которой проступает рельефное тело. Опасный соперник – думаю про себя. А за спиной шуршание, те, кто не спит, смотрят на нас. Хорошо хоть ставки не делают.

      Стоим секунду, стоим две, и тут Никита несильно пихает меня плечом и прыгает на первые ступени лестницы. Прыгаю вслед за ним и мы, две обезьянки карабкаемся к небесам. Все происходит чертовски быстро, я не успеваю как следует устать, только сердце стучит и руки дрожат от адреналина. Поднялись мы одновременно. За спиной слышу разочарованные вздохи. Значит, все-таки делали ставки. Никита поворачивает на меня голову, мы стоим под самым потолком, потом он подмигивает, и толкает меня в бок. А я лечу, падаю, вижу бежевые туфельки воспительницы, слышу ее недовольные крики. Вот так я первый раз сломал себе руку. Поначалу больно не было, больно было потом, в травмпункте. Зато мама перестала водить меня в тот садик. По-моему, я вообще перестал ходить в садик.

      Меж тем я перевел дыхание и готов домести эту бесконечную дорожку вокруг детского сада. На часах восемь с копейками, впереди еще час времени. Хорошо, наверное, Семену Анатольевичу там, в кабинете, сидит, пьет чай. Но мы легких путей не ищем, спастись можно только в труде, как говорили мудрые люди в свое время, нам остается только к ним прислушаться. Такая получалась у меня сегодня история из детства. Ворона садится на горку, которую я намел этой бесполезной метлой. Под весом вороны холмик начинает осыпаться опять на дорожку. Пошла вон, кыш! – кричу ей, она склоняет набок голову, смотрит своей бусинкой глазом на меня, не уходит. Тогда я кидаю в нее метлой, холм рушится, птица крякает и улетает. А я принимаюсь мести по второму разу. Повторенье –