А солнце ещё только пробивается сквозь тонкие ветки с молодой, нежно-зелёной листвой, ещё не поднялось над рощей, не высушило сверкающие разноцветными переливами капли росы. Ванюша захотел увидеть этих чудесных птиц вблизи, вошёл в рощу, ступая босыми ногами по чуть заметной тропинке, которую сам же успел протоптать. А птицы дразнят, на глаза не показываются. Одна кричит: «Петя, Петя, Петя!» – «Нет, я не Петя», – отвечает ей Ваня. Другая всё спрашивает: «Витю видел? Витю видел?» – «Нет, не видел», – смеётся Ваня. Третья трещит: «Ты куда? Ты куда?» Так дошёл Ваня до полянки, среди молодой зелени которой будто небольшое круглое озерцо из нежно-голубых незабудок разлилось. Глянул вверх – а там круг неба ровно такого же нежно-голубого цвета, а по краям узор из зелёных верхушек деревьев. Глянул опять вниз, на голубую полянку, и замер от восторга. Словно небо на землю выплеснулось, вот она, благодать божья! Вспомнил последние слова отца: «Бог сохранит», – и от всего сердца воздал благодарение Господу за то, что сохранил его, такого маленького и беззащитного, на этой огромной, временами жестокой и страшной, а теперь такой прекрасной земле. Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи! Слава!
Почудилось ему, будто в эту минуту сам Господь взирает на него сверху и благословляет на долгую и счастливую жизнь, а рядом с Господом, по правую от него руку, сидит его отец, Евлуп Артемьевич, и улыбается: дескать, у меня всё хорошо, сынок, и у тебя теперь тоже всё будет хорошо. Слёзы выступили у Ванюшки на глазах. Он поднял лицо кверху, раскинул руки, вдохнул полной грудью благоуханный воздух земли. Подумалось ему: «Ещё немного – и воспарю!» Но нет, крепко стоял он на ногах, только сил будто прибавилось в нём многократно. Троекратно перекрестился Ваня прямо на небо и, обновлённый, поспешил к дому.
В первую же весну посеяли и рожь, и горох, и гречиху, и пшенички чуток. Ещё по снегу на неудобьях Ваня посеял клевер. Но больше сеяли лён, он хорошо тут рос, на целине. Осенью лён рвали, трепали, мяли, вязали в пучки и продавали на ярмарке в Бую. Братья работали в поле, мать с Анной – дома и в огороде. Осенью урожай собрали, а тут опять незадача: закупочные цены такие мизерные назначили, что ни за кредиты, ни по налогам по гроб жизни не рассчитаться. Пришлось опять побузить. Ну, как-то всё утряслось всё же. Ладно. Стали дальше жить.
В этот год решили немного пшенички посеять на Битохе. Ваня скинул фуфайку и вышагивал по пашне с лукошком на шее в одной холщовой рубахе. Солнце припекало, хотел и шапку снять, да уж поздно, среди поля не бросишь. Шёл вровень с Николаем, не отставал, хоть ноги у брата куда длиннее.