Точно! Ведь именно так и есть! Шестьдесят ударов в минуту, понятно, что в среднем и понятно, что примерно, но… Однако Аяя неожиданно словно напряглась или задумалась, погружаясь куда-то в себя.
– Знаешь что, Арюшка… Знаешь, еще, что… Я хотела тебя спросить… Ты ведь как лекарь разумеешь… – задумчиво сказала она и посмотрела на меня встревожено. – У меня теперь как-то… всё не так. Не так как было. Теперь сердце у меня бьётся быстрее. Я заметила. И в шее иногда стучит… и ещё мушки перед глазами цветные мелькают, как наклонюсь или разогнусь неожиданно. Я… не больна? Ты ведь понимаешь и в этом? Вот, посчитай, – она взяла мою ладонь и приложила себе между грудей.
И верно, сердце её стучало немного часто. Она напряжённо смотрела на меня, и не успел я что-либо сказать, хотя не очень знал, что именно мне сказать ей, как она сама сказала:
– Я знаешь, что думаю… Нет, лучше покажу… хотя чудно это, но…
И отошла от меня, поманив за собой в дом.
– Сейчас покажу кое-что, и ты… скажи тогда…
Она подошла к ложу и легла на спину, разровняв платье на животе, показала мне на бугор вроде большого яблока возвышающийся над лоном.
– Вот, – она смотрела на меня. – Это у меня… это у меня… ребёнок там, да? Я видела женщин с большими животами, но вначале должны быть маленькие, не сразу ведь большие… Это ребёнок, да?
Я подсел к ней и тоже погладил плотный бугор на её тёплом животе, моя ладонь накрыла его весь. Ребёнок, теперь сомнений быть не могло, как раз к трём месяцам срок…
– Ребёнок, верно догадалась.
Аяя села тогда и испуганно посмотрела на меня.
– А… откуда? Я ведь не замужем…
– Яй… – я едва сдержался, чтобы не захохотать. Во-первых: я был счастлив, а во-вторых: это было невообразимо смешно, что человек, изучивший все звёзды на небе и их движение, способный складывать и умножать в уме трёхзначные числа, не знает, откуда берутся дети. – Аяй… ребёнок… ребёнок от меня.
– Не понимаю.
Понять и, правда, нелегко, если ты беременна раньше, чем тебе исполнился год… н-да, никто не дал ей повзрослеть. Не дал и я…
– Дети получаются оттого, что мы любимся с тобой, – сказал я, чувствуя, как горячо зарделось моё лицо и даже шея.
– Батюшки… Да ты что?! Что у всех так? – она распахнула глаза. – Что для этого любятся? А я думала, женятся, оттого и дети. Вот это да…
Она села на кровати, растерянно, одёргивая юбку.
– Это… Но… я не пойму всё же, как…
– Для этого и придуманы мужчина и женщина, для того всё в мире, притяжение и любовь, чтобы возрождалась и продолжалась жизнь.
– Жизнь… все живые существа так? Как мы.
– Ну… почти – уклончиво сказал я, совсем не хотелось углубляться в подробности размножения земных тварей, на деле одно, а на словах… я не мог говорить с ней об этом. – Но у людей от любви, не по обязанности, как у животных.
Аяя посмотрела на меня, вставая, и сказала через плечо:
– Напрасно ты думаешь,