– Смотри, – тихо сказала Аяя, сама как зачарованная глядя на эту пушистую семейку. – Здорово, а?
Мы присели вместе возле корзинки, кошка повернула голову, навостряя уши, приподняла голову, но увидела Аяю и сразу успокоилась мурча.
– Вечор окатилась, Зигалит утопить хотела, а я… Может и неправильно, она хозяйка тут, конечно, но… посмотри, как бы мы эту матушку оставили с разбитым сердцем? – сказала Аяя, с нежностью глядя на кошку и её котят. – И потом, кошки, как они могут быть лишними?
Она посмотрела на меня. Вот и момент сам собой получился…
– Яй, а ты… хотела бы тоже…
– Тоже? – она не поняла, о чём я спрашиваю.
– Хотела бы, ну… как эта кошка… детей?
Аяя пожала плечами, подумала и ещё раз пожала, поднимаясь.
– Не знаю, Арюша… Это же… это же… это замуж надо выйти. Не знаю.
Дела… Она не знает. Но… как пахнет славно, сладко, дурманно, как серединка розового шипка… и как волосы сегодня сбегают вдоль стана, перевязала только шнурком накрест… Что я сделал? Поговорил с ней? Объяснил, что с ней происходят важные перемены, что всё изменится в скором будущем, но её это не должно пугать, потому что это счастье и я буду рядом?.. Ничего похожего, я ничего не сказал, я потянул за этот шнурок, распуская ей волосы, и проник ладонью под них к её горячей, немного влажной от пота шее. Мы здесь всё время все мокры от пота, но её пот пахнет как нектар и на вкус такой же…
– Арюшка… – выдохнула она, зрачки расширились от моих прикосновений, поцелуев, от моей близости, ноздри дрогнули, она повернула голову и посмотрела из-под ресниц, губы порозовели. Она теперь всегда так, вся розовеет, размякает и в то же время натягивается звонкой струной, обнимает горячими руками, становясь гибкой и жаркой, горячий живот, груди, губы, шея, и свет меж ресниц, столько тепла… и я пью его полными глотками, пьянея и отрываясь от земли…
Ребёнок Кратона, ну и что, главное, что она со мной и что она вот так смотрит, обнимает, желает. Желает меня… А если мой? Если мой ребёнок?! Я давно уже не думал о таком, даже забыл, когда в последний раз в мою голову забредала эта мысль – о детях. Когда-то я хотел этого, неотступно с почти болезненным упорством хотел, чтобы Аяя родила мне, но тогда ничего не получалось. Много времени пошло с тех пор… И вот… такое случилось с нами, с нами, не с ней, потому что я не отделяю теперь себя от неё, это счастье её и моё вместе. Я боялся даже подумать, что возможно такое счастье. Но разве я… Разве всёрьёз мне важно, мой ребёнок будет ли нет? Мне нужна она, она со мной, а дети… Этот ребёнок Аяин, значит, он мой.
Мы лежали рядом, капли пота ручейками стекали с наших тел, увлажняя простыню. Я смотрел на её тело, пытаясь понять, вижу ли я какие-то перемены в нём. Я тронул её живот пальцами, он задрожал, и я приложил ладонь к нему под пупком. А если Эрик ошибается? Вот если ошибается? А если… ничего нет, и я напрасно так разволновался и размечтался до того, что не могу и слова ей сказать о моих мыслях, а она чувствует и спрашивает всё время…
– Ты