Когда однажды вечером мы трое – Лионель, Сэн и ваш покорный слуга – сидели в саду рядом с домиком в небольшой деревне в Верхне-Кашмирской долине, всех нас вдруг охватило то чудесное настроение, которое время от времени испытывает каждый человек, если в душе он по-настоящему в ладу с собой и окружающим миром. Но в нас это настроение было во сто крат сильней – у нас в душах царил сладкий покой. Воздух был тих и полон благоухания цветов. Луна, будто яркий шар, приклеенный к безоблачному небосводу, тихо лила свет на долину и на стоявшие не свой бледный, мистический так уж далеко заснеженные вершины. Приятное ощущение, воодушевляющее всех нас, было столь сильным, что наши лица преобразились. Лионель и Сэн, как завороженные, глядели, казалось, невидящим взглядом в пустоту – куда-то далеко-далеко. Приятное ощущение было столь сильным, что я не выдержал и громко воскликнул: «Oh, how happy I feel, how happy!» («О, как я счастлив, как счастлив!»)
С улыбкой взглянув на меня, Лионель и Сэн дуэтом произнесли:
«So, you feel it too!» («Ага, ты тоже это чувствуешь!»)
Тут они мне рассказали, что только что оба медитировали со святыми людьми Индии, у которых сегодня вечером состоялась ежегодная встреча, всегда открывавшаяся медитацией за все хорошее и доброе на Земле. Я тоже воспринял связанное с этим ощущение блаженства, потому что находился в обществе Лионеля и Сэна, которые, зная о встрече, через совместную медитацию восприняли поток блаженства, который от такой общей медитации проливается на всех, кто медитирует вместе со святыми.
Это было совершенно особенное, одухотворяющее чувство, которое позже мне доводилось переживать довольно часто. Но, испытанное впервые, оно пронизывало все тело будто электрическим током, оказывая «спасительное», «освобождающее» действие на душу и дух. Ты ощущаешь себя «душевно открытым», и в этом состоянии будто бы начинаешь понимать язык животных, т. е. то, что те передают через эмоции, которые вкладывают в издаваемые звуки. Что касается духа, то на него, кажется, уже не действуют ни земное притяжение, ни земные ограничения. О чем бы ты ни подумал, все вдруг становится «совершенно ясным», и ты удивляешься, как это раньше ты подолгу раздумывал над этим. Это состояние внутреннего экстаза, причем одновременно ты ощущаешь внутренний покой и блаженство, которое просто не описать словами и не сравнить ни чем, ну совсем ни с чем.
Когда это ощущение стало постепенно спадать, я заметил:
– Наверное, это чудесно быть таким вот святым человеком. Жаль, что на Земле стать святым невозможно.
– Но ты можешь стать таким же, – дружелюбно возразил Сэн, – тебе нужно только захотеть.
– Но я даже не знаю, с чего начать.
– Если ты действительно этого хочешь, только скажи, и я отведу тебя в школу, где