скалы осыпи, намытой дождем, которая теперь камнепадом низвергалась в долину. Укрывшись от непогоды под выступом скалы, геодезист все никак не мог оторвать взора от высокогорных вершин, которые вновь и вновь мелькали в свете молний. Должно быть, наверху бушевала жуткая снежная буря, потому что на снежных полях появились огромные массы чистого сияющего снега. Все это представление так увлекло чиновника от геодезии, что он, вынув бинокль, продолжал разглядывать горные вершины. Неожиданно в бледном свете мелькнувшей молнии ему показалось, что на головокружительной высоте, чуть ниже одной из самых высоких вершин он увидел две человеческие фигуры, словно парившие в воздухе. Сначала он принял это за обман зрения. Но любопытство взяло верх, и он продолжал внимательно глядеть в бинокль. Гроза прекратилась, и так же быстро, как налетели, облака стали рассеиваться. На какое-то время высокая вершина освободилась от облаков, и синее небо засияло там, где геодезист, как ему показалось, заметил людей. Он вновь направил туда бинокль и опять увидел две короткие вертикальные черточки, которые он принял за людей. Теперь ему было отчетливо видно: это действительно были два человека, шедшие по узкому мосту, казавшемуся длинной горизонтальной черточкой, висевшей над пропастью между двумя горными вершинами. Так как снизу было невозможно привлечь внимание тех двоих, находившихся на головокружительной высоте, потому что небо вновь стало затягиваться тучами и снова начал погромыхивать гром, геодезист решил все же догнать свою группу. Под проливным дождем, вскоре перешедшим в град и мокрый снег, он, наконец, добрался до группы. Когда он рассказал о своих наблюдениях, его просто высмеяли. Никто не поверил, что там наверху, на крутых склонах высокогорья кто-то еще мог находиться, и если да, то это могли быть только местные охотники, которые, наверное, заблудились. Чиновник закончил свой рассказ такими словами: «Насколько я мог рассмотреть в бинокль, люди там наверху были не охотниками, а, скорее, чабанами. Но пастухам на такой высоте делать нечего, потому что отары пасутся гораздо ниже в долинах. Позже в связи с моими наблюдениями я опрашивал наших туземных носильщиков, которые пояснили мне, что, вероятно, это были святые люди, возвращавшиеся в свои монастыри. «Там наверху, – говорили носильщики, – в самых отдаленных долинах высокогорья есть места, где, отрешенные от мира, живут святые люди. Некоторым из них уже много сот лет». На мой вопрос, что эти святые люди там делают, туземцы ответили, что точно не знают, но предполагают, что те молятся за людей».
Прочитав этот отчет, я задумался. В этом состоянии меня и застал мой слуга Сэн. Он так странно посмотрел на меня, тихо и загадочно улыбаясь, что я поневоле смутился. Я хотел было спросить его, что он думает о прочитанном мной сообщении, как слуга уже ответил на мой вопрос, заданный мною лишь в мыслях: «Да, такие святые люди есть. Там наверху, в высокогорных долинах Гималаев, неведомых никому, – продолжал он, – действительно есть нечто
