– Если он умер из-за любви к ней, разве она в этом виновата? Мужчины влюбляются и совершают всевозможные глупости. Почему она должна чувствовать себя чем-то обязанной из-за этого?
– А почему нужно отказываться от ее щедрости? Ткань, которую она предлагает, стоит немало золотых. Мы должны принимать то, что позволяют обстоятельства: те же самые обстоятельства могут многого лишить нас в будущем.
Он отвернулся. Ее практичность отдавала беспринципностью.
И это его невеста!
Шаферы жениха окружили его. Зазвучали приветствия и добрые пожелания. Пышная процессия двинулась в церковь, где ожидала невеста.
Мария спокойно сидела в королевской ложе церкви, переделанной по реформистскому образцу, которую до сих пор не посещал ни один из Стюартов.
«Что бы подумал Папа Римский? – гадала она. – Если бы он увидел, как я благословляю протестантскую свадьбу…»
Она покосилась на Дарнли, сидевшего рядом с ней. Он был трезв и, как всегда в этом состоянии, имел невинный и благожелательный вид.
Церковь была наполнена до отказа, и свободных мест не осталось. Поскольку новая вера не допускала музыки на свадьбах, церковные своды наполнял гул приглушенных голосов. Епископ Голуэй, дядя леди Джин, носивший скромный протестантский наряд, спустился по центральному проходу и занял место перед собравшимися.
По сигналу гости начали читать псалом, а потом справа в сопровождении слуги появился Босуэлл. Он тихо встал перед епископом.
Псалом сменился торжественным гимном, и леди Джин, чью голову покрывала плотная газовая фата, под которой ее платье из серебряной парчи мерцало опаловым блеском, направилась по длинному проходу к лорду Босуэллу.
Мария не слышала их голосов, когда они произносили брачные обеты. Она лишь увидела, как Босуэлл взял руку леди Джин и надел кольцо ей на палец. Она видела, как он поцеловал ее, откинув вуаль, открывшую ее лицо. Она слышала, как епископ провозгласил звенящим голосом: «Объявляю вас мужем и женой». Потом они повернулись к собравшимся и торжественной процессией двинулись к выходу. Босуэлл улыбался; леди Джин выглядела довольной.
В большом зале Кинлох-Хауса перед началом торжеств все ожидали прибытия короля и королевы. Музыканты тихо играли, праздничные столы были застелены лучшими скатертями и сверкали золотом и хрусталем. Богато украшенные резные стулья во главе стола предназначались для новобрачных и королевской четы.
Когда Мария и Дарнли вошли в зал, Босуэлл поклонился, а его молодая жена сделала реверанс.
– Мои поздравления, – сказал Дарнли, пожимая им руки. – И да благословит Гименей вас и ваш очаг.
– Гм-мм, – Босуэлл коротко кивнул, смущенный таким пожеланием.
Мария