Меж землёй и небом. Алексей Сергеевич Гагарин

Седовласа крышу,

      Прошлись по четырем углам.

      «Окромя старца и девицы,

      Нет никого!» – кричит один.

      «Прошу, хозяин, не сердиться,

      Скрывается от нас убийца,

      Причем из наших же дружин…» –

      Слова промолвив горьки эти,

      Старшой оставил старца кров,

      Пытливым взором не заметив

      Самой княжны переодетой,

      Как лист дрожащей средь ветров.

      За ним вослед спешит с вопросом

      Седой волшебник: «Витязь, кто?!

      Кто свою душу опорочил?

      Кому покой ни днем, ни ночью

      Теперь неведом, и за что?».

      Гремел ответом воевода:

      «Князь Яр из северных дружин!» –

      Сомкнулись тучей неба своды,

      И слезы горькие природы

      Смочили борозды морщин.

      Умчались кони вороные,

      Но Седовлас стоит, как тын,

      И скачут злобно перед ним

      Грядущего дела лихие,

      Где гибнет мир среди руин.

      «Теперь-то замысел мне ясен –

      Кривун, он всех переиграл.

      Но разве труд наш был напрасен?

      Арина вот жива – отлично,

      Сомненья прочь! – старик сказал, –

      Ну, а пока что самолично

      Мне в город стоит поспешить.

      Правитель в гневе, но частично

      Смогу глаза ему открыть».

      Собравшись, наказал Арине

      Не покидать укромных стен,

      И только день придет к кончине,

      Он воротится насовсем,

      И волноваться нет причины.

      Прощаясь взглядом, наша дева,

      Пока могла, за старцем шла,

      А дома, скромно пообедав,

      Помыла избу, прибрала,

      И у окна себя найдя,

      Уселась, зеркальцем вертя.

      «Ну, здравствуй, значит, я – Арина,

      Пусть память и не признает,

      Но это, все же, мое имя,

      И чувствую – душа поет

      На сочетанье звуков ладных,

      А значит, старец молвил правду!

      Что там еще он мне твердил,

      Не про отца ли про родного?..»

      Пыталась оживить хоть слово,

      Но вспомнить не хватило сил.

      И резвое вниманье снова

      От прошлого отвлечено…

      Так устремив свой взор в окно,

      На девиц красных хороводы,

      На молодецкие бои,

      Арина жаждала свободы,

      Но не осмелилась пойти,

      Переча слову Седовласа.

      А в руки взяв иглу и нить,

      Сумела время разделить

      С тем, что осталось ей подвластно,

      И пальцы не смогли забыть.

      Игла бежит, за ней вдогонку