– Равняйсь! – прервала его воспоминания поданная зычным голосом ротного команда. – Смирна! Шагом арш!
И рота как чудовищный механизм, состоящий из множества винтиков, в едином порыве двинулась вперед, грузиться в вагоны. Путь болховцев лежал на Балканы. Освобождать из турецкого ига единоверную Болгарию, а также всех балканских христиан.
Апрель 1877 года выдался в Бессарабии жарким. Пригревавшее по-летнему солнышко иной раз уже не радовало, а напротив – вызывало раздражение у измученных долгим переходом людей. По железной дороге Болховский полк добрался только до станции Бирзулы, а дальше пришлось идти своим ходом. Больше всего неудобств доставляла нехватка воды. Фляг у большинства солдат не было, и потому им приходилось идти, страдая от жажды. Тем не менее люди шли бодро, стараясь не замечать трудностей, и через десять дней тяжелого перехода добрались до Кишинева. Главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич пожелал лично встретить полк и остался доволен увиденным.
– Экие молодцы! – немного патетически воскликнул он. – Видит Бог, разобьем турок.
– Под вашим командованием всенепременно! – подобострастно отвечал ему Буссе, заслужив милостивый взгляд царского брата.
– А ведь я помню, как ваши орлы браво маршировали в Бердичеве. Некоторые даже сапоги потеряли.
Толпящиеся вокруг офицеры из блестящей свиты его императорского высочества сдержанно похихикали шутке великого князя, после чего их кавалькада стремительно понеслась в город, провожаемая усталыми взглядами солдат.
– Граф, а Граф… – хриплым голосом спросил Шматов.
– Чего тебе?
– Вода еще есть?
– А ты свою куда дел?
– Дык это…
– Другим отдал?
– Мучаются же люди…
Дмитрий с досадой поглядел на товарища. Он, в отличие от многих своих сослуживцев, еще в Семеновке сообразил, что из водочного штофа выйдет прекрасная фляга, особенно если оплести ее ивовым прутом. Сам он, правда, плести не умел, но недостатка в такого рода мастерах под Бердичевом не было. Позаботился он и о Федоре, и о вольноперах, так что переход дался им значительно легче, чем остальным. Вот только сердобольный Федька регулярно делился своими запасами драгоценной влаги с другими и потому к вечеру сам страдал не меньше остальных.
– Люди, между прочим, ржали надо мной, когда я бутылки подбирал, – пробурчал Будищев, но все же протянул