– Куда пнул-то?
– В бок…
– Походу, он, когда грохнулся, приложился башкой вот об этот пенек, мать его!
– Нечто от такого пустяка помереть можно?
– Голова – предмет темный и исследованию не подлежит, – задумчиво заявил Будищев, припомнив где-то слышанную фразу.
– Что же теперь делать?
– Что-что, снимать штаны и бегать!
– Вот что, – решительно заявил Федор, – я на себя все возьму!
– В смысле?
– Скажу, что я Погорелова прибил! Увидел, мол, что он с девчонкой творит, ну и вдарил…
– Это ты хорошо придумал, – одобрительно ответил Дмитрий. – Тебя на каторгу, Ксюху ославим на всю деревню, зашибись, чо! Тебя бы такого умного в правительство, хотя, судя по всему, там таких и без того хватает.
– Ты думаешь, он успел? – хмуро спросил Федька.
– А кумушкам деревенским не один ли хрен? Так и будет для всех со сбитой целкой.
– И что делать?
– Ты не знаешь, где у хозяев водка?
– Нет, а зачем?
– За надом!
Ганна вернулась домой только через пару часов. Зная, что Оксана управила худобу[31], она и не подумала обходить хозяйство, а, присев на скамью, обвела угрюмых солдат лукавым взглядом.
– Чому зажурились, москалики? – пропела она грудным голосом.
– Устали, – односложно ответил ей Дмитрий, а Федька и вовсе отвернулся к стене.
– Я тоже заморилась.
– Могу себе представить!
– Ни, не можешь, – сладко потянулась молодая женщина и засмеялась счастливым смехом. – А где Оксана?
– Спит она. Не тревожь ее.
– От лежебока! Так и проспит все царствие небесное.
Вольноопределяющиеся вернулись поздно. Оба были изрядно пьяны, а потому веселы. Лиховцев принялся выкладывать на стол принесенную с собой снедь, а Штерн взгромоздил на стол штоф водки.
– Ну что, гуляем? – спросил Николаша, широко улыбнувшись.
– Я смотрю, вы уже, – скупо улыбнулся Дмитрий.
– Есть немного, друг мой! Впрочем, я пьян не от выпитого.
– Что-нибудь случилось?
– О да! Я влюбился…
– Неужто в Алешку?
– Фу, какой вы все-таки пошляк, Будищев! Нет, я встретил совершенно необыкновенную барышню. Все же, какая досада, что унтер не отпустил вас с нами! Если бы вы увидели ее, то наверняка даже ваше черствое сердце пришло бы в движение. Боже, как она мила!
– Не обращайте внимания, – заметил закончивший сервировать стол Лиховцев. – Коля подобным образом описывает всех понравившихся ему особ женского пола. А поскольку он ужасно влюбчив, происходит это с завидной регулярностью. Тем не менее мы действительно недурно провели время, и могу сказать только одно: очень жаль, что вас не было с нами!
– Как бы не так! Мы и без того едва не опоздали на построение, с этими чертовыми сапогами.
– Вот как? Право, неожиданный поворот событий. Кстати, а как сапоги?
– Вон стоят, можешь полюбоваться. Фищенко так