Ну что, стоит сказать? Будучи уцелевшим, она напоминает им о потерянном, а её лицо для них расколото на пять частей. Нет, романтическая иллюзия слишком шатка, решает Эди и отступает.
Отделив себя дверью, она берёт перерыв, чтобы отделить себя мысленно. Тяжёлая шторка с утра так и задвинута, и в комнате стоит такой мрак, что не видно собственных рук, будто бы её и не существует. Это хорошо. Потому что если она права, для полиции её существовать не должно.
Не срезая кусочки мяса с костей, Эди ничего не замышляла. Банальное «а что, если сделать так», потому что в пожаре горели не одни косточки. Всего лишь чуйка.
Поправка: косточки в пожаре не горели. По памяти найдя стол, Эди складывает на него горелые свиные кости и сгружается сутулой кучей на стул. Пяти часов не хватило, чтобы справиться с ними, без мягких тканей. Дети не могли сгореть в четырёхчасовом пожаре.
Но больше всего дал запах обугливающегося мяса. Тот, кто поджигал их дом, знал этот запах наверняка, знал, как он въедается в слизистую и что его не забыть. Поэтому он бросил несколько шин к стенке между гаражом и детской – он маскировал отсутствие этого запаха горящей резиной.
Эди не питает больших надежд о полицейских – такие же лентяи, как и любые другие «воротнички». Легче закрыть дело как несчастный случай из-за проводки, когда у тебя на руках останки детей, но останков нет, а разбираться с интересным делом лень, и пускай знания подсказывают, что детали не сходятся, они упрямо пишут «Несчастный случая – загорелась проводка».
Есть ещё один вариант – полиция причастна к поджогу. Это может быть любая из связей: полицейские сами устроили поджог, шерифа кто-то запугал либо кто-то в участке на кого-то работают.
«На братьев», – талдычит чуйка.
Поскольку один человек не справился бы с четырьмя детьми, полицейских должно быть несколько. Но как несколько людей могли работать бок о бок, знать, что сделали, и продолжать работать во имя хоть-какой-то-справедливости? И хранить секрет четырнадцать лет? Кто-то из них подал бы в отставку или перевёлся, чтобы ужиться со снедающим чувством. Или кто-то не выдержал бы и убил напарника, потому что все знают, что двое могут хранить секрет, только если один из них мёртв.
Эди делает пометку в голове: узнать об отставках в год пожара, а также о смертях полицейских. «Интересно, как я это сделаю?»
Если так, то ей интересно, куда они дели похищенных детей. Неужели выручили деньги с органов? Продали в рабство? Как вообще организовать это здесь? Криминальная жилка в их городе слаба, безыдейна и ограничивается