– Я призываю тебя, величайшего в небе господа! Абаот! Саваоф! Адонай!
Ученики теурга стояли в оцепенении полукругом у камня и смотрели на учителя во все глаза, начиная понимать, что присутствуют при чудесном явлении божественной силы. У Элпидия внезапно похолодела спина. А тучный Евфрасий даже открыл от удивления рот, когда философы заметили, как босые ноги Ямвлиха оторвались от земли и он начал медленно подниматься.
– О Величайший! О дарующий свет Гелиос, озаряющий из чрева всю вселенную! – содрогались колонны дома от грозного голоса Ямвлиха. – О, ты, предводитель всех богов, владеющий всеми ее началами и концом!..
С замершим сердцем Элпидий посмотрел вверх и пришел в ужас. Волосы и борода учителя развевались как будто на сильном ветру. Но ни один лист не шевелился на деревьях в саду. И за стеной, над лаврами Дафны, стояла магическая тишина, в которую, как в колокол, только и били слова теурга.
Руки у Элпидия от страха онемели, он выронил чашу, и та пронзительно зазвенела, упав на камень Аполлона. Ямвлих сбился, открыл глаза и тут же быстро опустился на землю. Все его ученики с укоризной посмотрели на неловкого Элпидия.
– Един Зевс Серапис, – закончил теург разочарованно оборванную молитву.
Мальчики Гадары, 7 августа 314 года
От былой славы театра палестинской Гадары остались только слабые отблески, которые еще можно увидеть при восходе солнца на его базальтовых стенах, и в поблекшей позолоте муз Мельпомены, Талии и Терпсихоры, расставленных в нишах вдоль его сцены. Когда-то эту сцену, подарившую эллинам Мениппа и Мелеагра, забрасывали цветами. После же Веспасиан, усмиряя гадарских иудеев, забросал ее камнями из своих баллист. Тогда-то из разрушенного города и ушли навсегда все его лучшие поэты и актеры.
Элпидий сидел в центре этого маленького островка Эллады на вершине Гадарского холма в последнем ряду театра. Отсюда ему открывался вид на широкие городские аллеи с белыми мраморными колоннами, роскошными домами, сложенными из обтесанных глыб базальта, – и на жалкие лачуги бедноты на окраине, на чей-то мавзолей, главную городскую площадь с изящными портиками, яркой мозаикой и лавками, заполненными торговцами, – и на едва различимые на горизонте снежные вершины Антиливана. Вниз, по берегам быстрого Гиеромакса в долину Иордана спускались длинными зелеными лентами виноградники, между оливковыми рощами паслись стада коз и овец, а дальше к северу среди горных уступов и скал блестела гладь Тивериадского озера.
До середины года эти малолюдные гадарские предместья бывают пусты, как неторонутый пером папирус, или же как чистые навощенные писчие дощечки. Но летом погреть свои кости в местечко Амафа – к целебным источникам Гадары – приезжает и стар и млад со всей округи. Бывавшие здесь пустили добрую молву о их чудодейственной силе, сравнивая местные горячие бассейны с римскими банями в Байах. Вот потому-то год от года и тянется сюда все больше