– Наш Элпидий совсем как жаворонок – вспорхнул с первыми лучами солнца и, наверное, уже облетел всю Гадару, – сказал добродушно сытый Евфрасий.
– Масло здесь гораздо дешевле, чем в Антиохии. Я за него не отдал и трех монет, – нашелся что ответить юноша, впервые оказавшись на трапезе так близко к учителю.
– Тебе что-нибудь еще заказать? – кивнул Ямвлих на стол.
– Нет, учитель. Достаточно кусочка сыра и глотка вина. Обычно я вообще не завтракаю.
– И напрасно. В твои годы я по утрам готов был съесть быка.
– Но, однако, сейчас, учитель, ты ешь мало и от этого ничуть не теряешь.
– Когда ты вверил свое тело божественным силам, тебя уже не волнует, как оно выглядит.
– Киников тоже не волнует, как они выглядят, – парировал Элпидий.
При упоминании киников ученики Ямвлиха заворчали.
– Ошибаешься мой юный друг, – Ямвлих добродушно усмехнулся, – киников как раз и волнует, как они выглядят. Глядя на эти косматые бороды и лохмотья, я замечаю не нищету, а только тщеславие. Еще Сократ это подметил, когда сказал Антисфену, что сквозь дыры плаща он видит его тщеславие. Посмотрел бы ты на киников, которые и сегодня никому не дают прохода на улицах Афин. Все они ходят в новых плащах и новых сандалиях, но, чтобы казаться философами, готовы разрывать свои одежды в клочья и облеплять сандалии грязью. Они раболепствуют перед властителями, бессовестно льстят им и дарят свои бестолковые книги. Шествуют всюду перед ними со своим дубьем, словно отряд охраны, и бьют горожан, как скот. Но, впрочем, хватит о киниках. Не будем портить завтрак нашим друзьям. – Ямвлих обвел взглядом учеников, – хотя, похоже, что Сопатру мы завтрак уже испортили.
Сопатр поморщился:
– Мне завтрак испортил повар Симонида еще вчера вечером, когда приготовил мясо на прогорклом масле. У меня после того, как я отведал его стряпни, такая изжога – будто в желудке разожгли жаровню.
Элпидий засуетился было у стола, но Ямвлих удержал его:
– Не надо так спешить, мой юный друг. У нас есть еще время поговорить о родах масла в лавках Гадары.
Все философы заулыбались, поняв шутку учителя. Ямвлих разбирался более в высших родах запредельных сущностей, чем в каких-либо родах масла. Теург глотнул из чаши, разгладил жесткую бороду и с прищуром глянул на Элпидия:
– Так что ты успел узнать о Гадаре, пока мы оставались здесь?
– Прежде всего, имя.
Ученики теурга одобрительно закивали.
– Похвально. Ты хорошо запомнил, что я тебе говорил о значении имени. А еще что?
– Город во всем наполнен противоречиями. Красные колонны стоят рядом со зданиями из небеленого черного базальта, дорогие таверны – он кинул взгляд на улыбающегося Диониса на фреске, – с лачугами, крытыми соломой. Везде