Евтих осекся и прислушался. Из глубины дома раздался звон хозяйского колокольчика.
Раб извинился и ушел. Элпидий остался наедине со своими мыслями о богоизбранных и о влиянии богов на длину их земной человеческой юдоли. Но так ни до чего определенного не додумавшись, вышел через калитку на заднем дворе дома в рощу Дафны.
Дафна в этот предутренний час была чарующе таинственна и тиха. Среди темных свечек кипарисов белела новыми стропилами крыша храма Зевса. Рядом, погруженное во мрак, угадывалось небольшое святилище Артемиды. Ласково журчала родниковая вода, собираясь в ручьи и наполняя бассейны и фонтаны, скульптуры, как привидения, отсвечивали белесой дымкой между лаврами. А в центре этого таинственного великолепия, над пирамидами кипарисов возвышался величественный храм Аполлона. Даже сквозь темноту аллей ученику теурга виднелись отсюда и широкие белые мраморные ступени храма, и массивные колонны, подпирающие свод этого огромного параллелепипеда. И все эти формы красоты священной рощи, казалось ему, держались на одном пронзительном звоне сверчка. Священная Дафна притаилась, ожидая рождение бога-солнца.
Элпидий вернулся в сад, положил на ограждение портика одеяло и увидел Евтиха на том же месте, у камня, как будто он никуда не уходил.
– Что это за камень, Евтих?
– А ты разве не знаешь? – удивился раб.
– Нет. Мне никто не рассказывал о нем, – ответил Элпидий смутившись.
– Это священный камень. Говорят, что именно здесь, на этом месте Аполлон высыпал стрелы из колчана, горюя о потере любимой Дафны.
– И что, при помощи этого камня учитель будет общаться с богами? – В голосе Элпидия дрогнуло сомнение.
– А ты ожидал чего-то иного? – услышал он за спиной и повернулся: из дома в сад выходил Ямвлих, уже одетый в белые одежды мага. Он выглядел бодро, как будто не спал вовсе и не пил вина на пиру.
– Господин наш Гермес трижды Величайший говорил, что общение с богами происходит с помощью трав, камней и ароматов. А через теургическую молитву боги являют себя нам не далее, чем на расстоянии вытянутой руки.
– И так может быть всю жизнь? – загорелись глаза Элпидия.
Ямвлиха умилила наивность ученика:
– Даже всю жизнь, мой юный друг, – и он улыбнулся ему как ребенку.
Юношу воодушевила эта улыбка:
– А что для этого надо сделать прежде всего, учитель?
Теург, благословляя, положил Элпидию на голову руку.
– Закуй тело в цепи воздержания, и обрящешь свободу от Духа, который тебя наполнит.
Евтих посмотрел от священного камня снизу вверх на хозяина:
– Все готово, мой господин.
– Ну, где эти лежебоки? – громко воззвал Ямвлих в глубину дома.
На