– Почему все надо так уж скрывать? – Он осторожно нажимал на нее, искренне заинтересованный, но также и полный озорного желания пораскачивать лодку.
– Простите, – повторила она, и у нее действительно был извиняющийся вид, когда она снова встретилась с ним взглядом. – Я должна следовать Кодексу.
– Кодексу? – становилось все интереснее.
– Это не бюрократия, а просто общее правило, но мы должны быть осторожны. Почему бы вам не рассказать мне о себе? Мне сказали, что вы направляетесь в замок Комрек расследовать странные «вещи», которые там происходят. Работа парапсихолога, должно быть, очень увлекательна.
Она намеренно переменила тему, а Эш не хотел отталкивать свою удачу.
– Иногда бывает увлекательна, – согласился он, чтобы помочь ей. – Что вам говорили об этом расследовании?
Теперь, когда он сменил направление, она сразу немного расслабилась.
– Только то, что вы проведете у нас, возможно, с неделю и что мы не должны путаться у вас под ногами, когда вы будете обследовать замок.
– С неделю? – Эш встревожился: он надеялся сделать выводы за пару дней.
Доктор Уайетт кивнула.
– Это огромное здание.
– Так я и думал. Но надеялся закончить свою работу быстрее. Скажите, лично вы ощущали в Комреке что-нибудь странное или необъяснимое?
– Вы хотите сказать, не видела ли я призраков, не слышала ли шагов, когда никого не было? Крики в ночи, громыхание цепей, морозные участки, все такое? – Она шутила, и голос у нее был низким и жутким.
– Не обязательно. – Он проигнорировал преувеличенный черный юмор.
– О, мистер Эш, вы не знаете, что такое Комрек.
Он улыбнулся ей в ответ.
– Кстати, сколько этому замку лет? – Мейсби уже говорил ему, но Эш просто хотел поддержать разговор.
– Думаю, он восходит к четырнадцатому веку, но был значительно расширен и укреплен на протяжении многих лет. Его построили на скале, поэтому он выглядит очень живописно.
Он снова сменил тему.
– Как давно вы работаете в Комреке? – Он едва не сказал во Внутреннем дворе, ответ на что, возможно, оказался бы более интересным; вместо этого он поставил вопрос более расплывчато.
– Почти три года, – ответила она без колебаний. – Мой отец знал сэра Виктора и некоторых из его коллег, и, я думаю, он хотел, чтобы обо мне позаботились, когда он умрет.
– Мне очень жаль. Я имею в виду вашего отца.
– Не стоит. Это было блаженным послаблением – он избавился от боли, которая могла бы терзать его на протяжении многих месяцев. Конец его пришел милосердно быстро и, откровенно говоря, стал облегчением. Трудно смотреть, как страдает кто-то, кого ты любишь.
Она опустила глаза, и печаль ее была вполне ощутимой.
Чтобы движение разговора совсем не «затухло», Эш спросил:
– Откуда вы родом, доктор Уайетт?
– Моя мать была бразильянка, и родилась я в Бразилии. Отец – английский дипломат; он познакомился