– Как это могло произойти?
Шрайский рыцарь осмелился посмотреть ей в глаза скорее обеспокоенным, чем встревоженным взором, более озадаченным, чем возмущенным.
Неужели и он сделается неудобным?
– Ошибки, упущения… – проговорила она. – Они неизбежны, Саксиллас. И поэтому мне нужны люди, умеющие ошибаться, знающие, как надо справляться с неприятностями и несчастьями, и, что самое главное, способные исправить любую ситуацию.
– Прошу прощения, благословенная, – сказал он, падая на колени.
Она повела разъяренным взглядом в сторону Телиопы и Финерсы.
«Итак, все начинается снова, – прошептала предательская часть ее души».
– Ах, да встань! – бросила она рыцарю.
Эсменет посмотрела на верх лестницы, щурясь в лучах утреннего солнца. И у нее перехватило дыхание. Она уже нутром чувствовала… снова ощущала липкий ужас интриг и заговоров. Уверенность, что Санкас шел к ней, что у него были жизненно важные вести, клубами дыма пронизывала ее тело, казавшееся пустой скорлупой из одежды и кожи.
Наполненное императорской пустотой.
– Найди того, кто это сделал, Саксиллас, – сказала она. – Верни себе честь. Оправдай доверие твоего господина и пророка.
Благородный нансурец стоял, словно потеряв дар речи, как будто осознал, что ему угрожает проклятье, или не представлял, что нужно делать дальше. Этот бестолков, поняла Эсменет, бестолков и некомпетентен, как многие вполне достопочтенные люди. Ей хотелось визжать и царапаться. Но почему? Почему доверие всегда покупается хитростью?
– Мать? – сказала Телиопа.
Привычный уже барабанный бой казался извечным. Язычники кружили на горизонте, точили мечи, обдумывали, как погубить ее. Язычники всегда подсматривали за ней из-за угла.
– Оденься, – велела она своей любимой нескладной дочери. – А то смотришься прямо как обычная шлюха.
– Что… – закашлялся на ходу Вем-Митрити, ее древний годами великий визирь, поспешавший к ним по коридору. Неловкая походка его внушала откровенную жалость. – Что такое… – выдохнул он, – я слышал… говорят про какое-то убийство…
– Пойдем лучше отсюда, старичок, – проговорила Эсменет, заступая ему дорогу и поворачивая в обратную сторону. – Здесь нам уже нечего делать.
И тут без предупреждения глас дальних труб примешался к свету зари… труб собрания…
Труб войны.
Едва оказавшись в священной резиденции, Телиопа направилась к Кельмомасу, оставив яркий солнечный свет и погрузившись в прохладные тени зеленых дворов. И, найдя его, замерла в нескольких шагах, словно на воображаемом пороге занимаемой им воображаемой комнаты. Юный принц империи повернулся к сестре с вопросительной улыбкой, внимая зрелищу, которое представляло собой ее явление. Верх – лакированный фетр, отороченный идеальными жемчужинами, по три на плечо. Корсаж из вышитой серебром ткани,