Я бродил по дому как какое-то викторианское привидение. Когда я проходил по коридору с картинами, который вел в кабинет Алистера, я услышал, как он сказал: «Больше он сюда не позвонит», а потом как Леандр ответил: «Тебе не придется отсюда уезжать, я не допущу, чтобы это случилось». Здесь всегда подтекстом были деньги. Деньги на кону и фамильный дом. И хотя я слышал кусочки, я не мог сложить их в целую картину. Я был окружен богатством. Могуществом. Отчего все эти споры шепотом? О том, как выиграв приз, удержать его?
Я поймал себя за рассматриванием расписания поездов. Когда я смогу вернуться в Лондон? До рождества оставалась всего неделя. Наша мать приготовила для Шелби мольберт. Я хотел посмотреть, как она его распаковывает. Я подумал, что смог бы поехать в Лондон. Я бы мог навестить Лену и узнать, все ли она еще с Томом, моим товарищем по комнате в Шеррингфорде и другом. Было бы приятно на них посмотреть. Мы бы могли сыграть в покер. Устроить дикую пьянку. Я поймал себя на мысли, что он теперь мог остаться моим единственным другом – парень, который шпионил за мной из-за денег всю осень. Я понял, что с чем-то надо кончать прямо сейчас.
Так я очутился у пруда Холмсов, выкопанного вручную. Было четыре часа пополудни, и темнота стояла хоть глаз выколи, и я не решился пойти к морю. Существовало ли оно на самом деле, или был только его шум, казавшийся на расстоянии нереальным, но грозным своей мощью? Не важно. Он не был мне нужен. Мне были нужны большие камни, наполовину погруженные в пруд, мои ногти, чтобы выковыривать их из грязи, и мои руки, чтобы швырять их в черную воду.
Когда меня нашел Леандр, я достал из сарая с инвентарем топорик и осматривался в поисках нового занятия.
– Джейми, – сказал он, благоразумно держась на расстоянии.
– Леандр, – сказал я, – не сейчас.
Под деревьями было достаточно валежника для моего дела. Я начал стаскивать его в кучу, выискивая самые большие и толстые сучья, с которыми приходилось бороться.
– Что ты делаешь?
Я взглянул на него. Он стоял руки в карманах, без своей плутовской улыбки на лице.
– Я выражаю свою злость полезным для здоровья способом, – сказал я ему, интонацией расставляя воображаемые кавычки. – Так что оставьте меня одного.
Он не послушался. Он подошел на шаг ближе.
– Я могу достать тебе козлы из сарая.
– Не надо.
– Или куртку.
– Отвалите.
Еще один шаг.
– Принести тебе большой топор?
Тут я остановился.
– Да, пожалуйста.
Мы работали молча, обрубая хворост с толстых сучьев, отбрасывая узловатые ветки. Рядом с домом не нашлось никакой подпорки, так что я упер первое полено в землю, подтащив к нему камни, чтобы оно стояло