И у неё не было такого отца, как у Вальпурги. Беласк никогда не стал бы учить свою дочь заклинать змей. Он и сам вряд ли умел, как можно было подозревать.
– Ваша милость, герцог ожидает вас.
«Наконец-то, иначе я чуть было не задумала свою голову до дыр. А от мыслей на лбу появляются морщины».
Про Беласка одни говорили, что он не вылезает из своего кабинета, а другие, напротив, – что не покидает сомнительных заведений. Валь никогда не видела его за делом с пером и учётной книгой, но он часто любил достать свой ежедневник и начать в нём черкать, делая вид, что никого не замечает. Когда Валь объявили от дверного проёма, ограниченного с двух сторон коваными сетками, он вышел к ней из библиотечного угла в кабинет и пригласил её расположиться на кресле из орехового дерева. Из помещения не успел выветриться запах сигары, знакомый Вальпурге ещё по временам из детства, когда она сидела здесь, у отца, а дядя приходил по деловым вопросам, и они курили вместе.
– Ну-с, как жизнь молодая? – бодро поинтересовался герцог. Природа одарила его совершенством змеиной породы, он был черноволос и златоглаз, и каждая черта в лице его выражала аристократичность и кровность. Длинный прямой нос с едва заметной горбинкой, очерченные скулы, правильный пропорциональный лоб, немного узкие миндалевидные глаза с опущенными уголками. Словом, идеальный образец островного дворянина, эталоном которого называли и саму Валь. Вот только не знала природа, что Беласк по духу был далёк от истинного островитянина, невзирая на внешние данные.
– Вы, дядя, шутить изволите, – проворчала Валь. – Такие вопросы я не стала бы задавать даже своему сыну. Ему всего пять, а он уже серьёзен, как председатель портового управления.
– Уже пять? Катастрофа, – Беласк поднял брови и отвёл взгляд, рассматривая ближайший к нему книжный стеллаж. – Помнится, ещё совсем недавно пять было тебе.
– То-то и похоже, что вы, ваша светлость, не успели заметить, как стали главой семьи и человеком, на которого должен равняться весь Змеиный Зуб. И всё ещё принимаете сомнительные решения, которые мне сложно от имени нашей семьи объяснять городскому собранию. Ведь вы не приходите ни на одно из заседаний!
– Так и ты не приходи, – пожал плечами герцог. Глядя на его полные жизни глаза и румяные щёки, Валь никогда бы не сказала, что он миновал рубеж сорока. Что-то в нём было куда более молодое, чем в её Глене. Но рассуждения его не соответствовали почтенному возрасту. И она, сняв перчатки и положив их на стол, спросила с нотой возмущения:
– Вы хотите сказать, что Видиры выйдут из городского собрания? Это неслыханно. Я никогда такого не допущу. И так представителем торговых гильдий в прошлом году избрали тененса. Если не уделить этому должного внимания, то рано или поздно мы зайдём в зал заседаний, и на нас отовсюду будут смотреть голубые глаза и невообразимые декольте.
Беласк усмехнулся, лишний раз заставив Валь вспомнить, что мама