– Чего смотришь? – послышался голос отца. – Убирай, раз провинился.
– Не я его разбил.
– Что ты сказал?
Отец выпрямился, намериваясь обучить сына манерам.
– Джон, иди в комнату, – встала на его защиту мать.
– Он должен знать свое место. Ты его настропалила? Против родного отца? Да ты…
Бенет замахнулся, но Джон успел среагировать быстрее, чем хорошая порция виски в крови отца. Парень был уверен, что ее не так много, чтобы вести себя подобным образом, но как отмазка сгодится.
«Ведь я пьян. Беспроигрышный аргумент, чтобы на утро все вернулось на круги своя. Ароматные тосты и поцелуй в щеку… Бесит».
Джон оттолкнул отца, прежде чем его увесистая рука коснулась лица матери. Бенет пошатнулся и упал на пол. Его ладони грубо уперлись в осколки, которые оставили порезы на шероховатой коже.
– Беги, – шепнула мать.
Твидовый пиджак с заплатками на локтях начал шевелиться.
– Я не могу тебя бросить.
– Со мной все будет хорошо. Беги!
И Джон послушался. Да, он считал себя трусом в этот момент, но ноги уже перескакивали через тело отца и влезали в кеды. Не полностью. Пятки свисали, а шнурки елозили по полу, но пальцы уже крепко сжимали дверную ручку. Прохладный воздух наполнил легкие, но пульс чеканил в ушах буйный ритм. Тело трясло. Бежать было не куда. К Майклу? И что он скажет? Мой отец избивает мать, а я прячусь у тебя? В полицию? Его только обсмеют. Он несовершеннолетний, а родители сами разберутся…
«Пока кого-то не покалечат».
Да, Джон считал себя трусом, когда не придумал ничего путного, кроме как отправиться в сарайчик за домом в саду, где хранили всякое барахло и инструменты для посадки деревьев. Руки дрожали. Ноги то и дело спотыкались из-за развязанных шнурков. Он был ребенком, который мог только лелеять коллекцию машинок, играть в футбол с Майклом во дворе заброшенного дома и скрывать в груди нарастающую злость при взгляде на очередной синяк на лице у мамы. Она работала дома, а заказы оправляла курьером. Отец знал, что соседи не вмешиваются в их личную жизнь. Та и кто будет рассказывать об очередных побоях и всхлипах на кухне с бутылкой вина, думая, что никто их не слышит. Джон считал себя ребенком не способным ничего с этим сделать. Даже уговорить маму, покончить с этим – тоже не мог. Она отвечала: – «Ты не понимаешь. Вырастешь, тогда и поговорим» Джон и не хотел понимать.
Дверь в сарай скрипнула. Щелкнул выключатель. Одна лампочка одиноко висела под потолком. Его верная подруга. Свет в конце дня, который должен был закончиться развертыванием подарков и улыбкой Майкла. Джон хотел знать, что происходит в доме, но в тоже время боялся, что схватится за нож. И кого он пронзит? Себя или отца, став ни кем иным как убийцей. Станет ли его жизнь тогда лучше? Джон не знал. Он сел на пол среди коробок и обхватил ноги руками, зарывшись в коленки