Где люди первые ликуют,
Но та утопия и сон
Узнали скоро завершенье,
Плодились смертные, увы,
Восстало голода знаменье,
Вражда меж братьями и швы,
Былого мира рвались разом,
И были многие мертвы.
Вожди тогда встречались кругом,
Решенье трудное принять,
Уйти обязаны, недугом,
Наш род отравлен и унять,
Должны сей голод и мученья!
Я уважаю их, стоять
На том отважные решили,
Событье знаем мы Исход,
Земле за стенами грозили,
И север с югом, Небосвод,
И степи запада, мы люди,
Упрямый, доблестный народ.
И Третья Эра начиналась,
И Эрой Бронзы нарекли,
Пера надежда зарождалась,
Явились лорды, короли,
Годов узнали исчисленье,
Мир покорили, мы смогли!
Но как обычно, оказалось,
Не можем всех мы уравнять,
Из духа жадности рождалось,
И меч мы смевшие поднять,
Супротив братьев, то явленье,
Войной решившие назвать».
– «То, что забыто». Талм Тролд
Сорок второй день Урд-Хейс. 1005 год.
Lirel Nirenar.
Замок Скарл-Кролм.
Был замок спешкою охвачен,
Нам отдан выступить приказ!
Покоя дух в сердцах утрачен,
И наблюдал небесный глаз,
Как дети низкого рожденья,
Сбивали ноги, этот раз
Уж даже сотым называя,
Склоняли голову и бег,
Их возвеличен, украшая,
Короной долга, тает снег,
Весна уж близится и скоро,
В зелёном скроет оберег.
А те, кто кровью был возвышен,
Во зале крепости своей,
Стол перед ними, яством пышен,
Здесь представители семей,
Что Небо взявшие в объятья,
Под властью высшего идей.
И был Арториус, являясь,
И во главе он был стола,
И рядом герцог, наклоняясь,
Под грузом долгих лет числа,
Плечо он правое по крови,
То будет Джеран и вела
Стола та длинная дорога,
Где замка был почётный гость,
Но на лице его тревога,
Сомненье, страх и даже злость,
Там восседает Вольф Ущелья,
Ещё здесь трое, чья же кость
Считалась высшею для многих,
А голубая кровь верней,
Семья Небесная, убогих,
Вслед за собой ведёт! Огней,
Любви былой семья не знает,
Здесь дочь и двое сыновей.
Восьми лет отроду, ногою,
До пола младший не достал,
Глазами, чистою звездою,
Ребёнок юный, и взирал,
Он на отца с такой любовью,
И Габриэль ты имя дал.
Вот Кейлин Скарл и дочь твоя,
Мила и голосом, и ликом,
Твоё наследье не судья,
Где скулы острые, что пиком,
Но