Как-то раз осенью после вечерней молитвы вызвал меня на разговор отец настоятель и сказал:
– Послушай, Мейнхард, отец Иосиф, кажется, скоро отойдет в мир иной. И если вчера еще он, по своему обыкновению, упорствовал, сегодня организм его взбунтовался и отказался его слушаться. С утра, едва окончив мессу, он отправился в свое келью и лежит в ней почти бездыханный. Сходи туда и присмотри за ним. Будь деликатным, не навязывайся, но и не позволяй ему выпроводить тебя за дверь. Я понимаю, возможно, это не самое приятное задание, но я не хочу, чтобы этот человек последние дни своей жизни провел в одиночестве.
– Хорошо, отец, я сделаю, как ты говоришь.
Когда я вошел в келью старца, он приподнялся немного на локте, посмотрел мне глубоко в глаза и, кивнув головой, со смирением сказал:
– Слава Богу, что я вижу тебя, юноша. Слава Богу.
– Отчего же, отец? Я слышал, ты собрался соединиться с Творцом. Если это так, то я выслушаю твою исповедь.
– Нет-нет. На рассвете меня уже исповедовал отец настоятель. Миррой помазал и причастил. Потому не в этом суть. У меня есть одно важное нерешённое дело, которое я некогда обещал довести до конца. Я уже не успеваю, но ты мог бы. Если бы ты взялся за эту задачу, то, исполнив просьбу умирающего и успокоив его совесть, помог бы ему с меньшим страхом предстать пред Божьим судом.
– А в чём дело? И почему я?
– Почему ты? Ты немец, а кроме того, рождённый и воспитанный в Польше, в Кракове. Тебе будет легче. Почему ты? Я молился Господу, чтобы, коли на то будет его воля, я сдержал данное некогда слово. А чтобы слово это сдержать, я просил Бога, чтобы, прежде чем я навеки закрою глаза, он прислал мне кого-то, кого бы я смог, доверив страшную тайну, попросить о помощи. И он послал тебя.
Старец откинулся на изголовье, прикрыл глаза и замолк на долгое время. Когда я уже начал беспокоиться, не стало ли ему хуже, он, не поднимая век, начал свой длинный, любопытный и порой бросающий в дрожь рассказ о старом немецко-польском дворянском роде, который века тому назад, по вине своего родоначальника, вступил в сговор со злыми силами и навлек на себя и на всех своих потомков до седьмого колена несчастье. И под конец он сказал:
– Я знаю обо всём этом, потому что я провожал в последний путь, кажется, последнего представителя этого рода, и тот взял с меня клятву, что если я буду жив и обстоятельства позволят, то я доберусь до некоторых документов, которыми не располагал его отец и дядя и которые он видел мельком, но в руках не держал, потому что со смертью дяди они таинственным образом исчезли из тайника, о существовании которого дядюшка ему сообщил.
– А что это за род, отец Иосиф?
Он отвечал:
– Поклянись муками Господними, что исполнишь мою просьбу и отправишься в один из немецких реформатских монастырей и там найдешь пропавшие