– Мне как-то не хочется.
– Тем лучше. Отпей ты хоть глоточек, потом бы нос воротил от кислятины, которую наливают в "Закрытом кошельке". По виду, ты не распечатывал свёрток. Неужто не любопытно? Ну да ничего, – Дэйдэт налил себе вина и отхлебнул. – В записке сказано: "Сырость завелась среди винограда". Тебе это о чём-то говорит?
Оддо покачал головой. Дэйдэт загадочно хмыкнул:
– А вот мне это говорит о многом. Инка зашла излишне далеко. С этим нужно что-то делать. И ты мне поможешь.
– Я?
– Именно что ты, дорогой Оддо. Возможно, ты единственный, кто способен разрешить эту неурядицу.
– Неурядицу с Инкой?
– Нет, Оддо. Неурядицу с моей тёткой.
Дэйдэт мрачно устроился в кресле. К нему на колени тут же прыгнул кот и вцепился когтями ему в ногу, чтобы не упасть.
– Милостивые боги! – Дэйдэт скорчился, но всё равно погладил кота с болезненной нежностью. – Моя тётушка Дэйда. Инка повинуется её приказам. И ещё целая навозная куча таких же головорезов, как и она. У нас с тётей непростые отношения. Она не из тех родственников, кто чтит семейные узы.
– Значит, Инка хотела отвести меня к твоей тётке?
– Полагаю, что да. Навряд ли, конечно, Дэйда об этом знала. Полагаю, Инка хотела не услужить Дэйде, а насолить мне.
– То есть ей не нужен выродок?
– Ей – вряд ли, а вот её хозяйка догадывается о твоей ценности.
– Жаль только, я не догадываюсь. Объясни ты, в конце концов, толком, что вам всем до меня? Я выродок, простой уродец. Ничего больше.
– Намного больше того, дорогой Оддо. Ты настолько же ценен, насколько недальновиден, – тон Дэйдэта сделался зловещим. – Старики пугают детей рассказами про тусклые выродочьи глаза. Вечно пялящиеся, вечно следящие. Говорят, выродки убивают детей и любуются их обезображенными ужасом лицами. От этого белки выродочьих глаз темнеют, окрашиваясь в цвет гниющей плоти. Их зрачки кромешнее непроглядной темноты, скованные кровавыми колечками, как кандалами.
– Не вижу в этом никакой ценности, – Оддо нервно усмехнулся. – Детей можно пугать выродками и без их участия.
– Ко всему прочему, ты говоришь. В основном полную несуразицу, по правде сказать, но это не умаляет твоего умения.
Дэйдэт в заключение почесал коту подбородок и снял его с колен. Кот вывернулся, упал на ковёр и уставился на хозяина. От этого пронзительного взгляда, хоть и не ему предназначавшегося, Оддо сделалось не по себе, но Дэйдэт не обратил на то никакого внимания и прошёл к столику с кувшином. Очевидно, уже попривыкнув к подобному изъявлению недовольства своего шерстяного приятеля. Он вылил оставшуюся порцию выпивки в кружку и вновь устроился в кресле. И, несмотря на явно уязвлённую гордость, кот вновь запрыгнул к нему на колени.
– У набожных людей есть очень забавное свойство, – продолжил Дэйдэт. – При всей своей всепоглощающей вере в богов, их справедливость и мудрость, они