– Но почему мы думаем по-другому?
– Каждый думает по-другому. Все думают по-другому. Думать – это личное занятие, нельзя думать коллективно. Или думаешь сам по себе, или не думаешь вовсе.
– Ты хочешь сказать, что они не… – начала Ося и не докончила, испугалась того, что просилось на язык.
Яник усмехнулся невесело, налил себе ещё вина.
– Может быть, нам лучше уехать? – спросила Ося после паузы.
– Как? – спросил Яник, и по тому, как быстро он её понял, с какой готовностью ответил, Осе стало ясно, что он и сам об этом думает.
– Уезжают же люди. Профессор твой уехал.
– Во-первых, я не профессор. Во-вторых, тогда были совсем другие времена.
– Времена были другие, – печально согласилась Ося.
Ночью Яник долго не мог заснуть, ворочался, вздыхал, то вставал покурить в форточку, то шёл на жилую половину попить воды, ложился и снова вставал.
– Что ты? – сонно спросила Ося, когда он снова, то ли в третий, то ли в пятый раз, улёгся рядом.
– Не спится, – небрежно сказал он. – Бывает. Ты спи, спи.
Утром, когда Ося проснулась, Яника дома не было. Подавляя неприятное сосущее предчувствие грядущих бед, Ося подмела пепел с пола под форточкой, убрала со стола четыре пустых стакана из-под воды и отправилась на работу.
Всю оставшуюся жизнь, все сорок с лишним лет, что предстояло ей прожить на свете без Яника, Ося не могла простить себе этого разговора. Знала, понимала, что не в разговоре дело, что не разговором всё началось, а простить не могла. Только в сорок восьмом, когда рассказали ей, что органы заприметили Яника задолго до разговора, стало немного легче. Ненадолго.
Вторая интерлюдия
Снег пошёл только к обеду, и Корнеев сказал, что скоро стемнеет, всё равно далеко не уйдём. Сам он вышел и вернулся только через час, притащил двух зайцев – оказалось, утром он ходил ставить силки – и велел мне их освежевать. Я взял зайца, взял нож и понял, что никакая сила на свете не заставит меня полоснуть ножом по белому, пушистому, неживому уже комку. Корнеев посмотрел презрительно, забрал у меня нож, быстро и ловко разделал тушки, бросил в котелок с кипящей водой.
– Нам что, еды не хватает? – спросил я.
Корнеев не ответил, достал с полки банку с солью, бросил щепотку в котелок.
– Зачем тогда мы столько продуктов с собой тащим?
И снова он не ответил, только плечом дёрнул, и я пожалел, что спросил. Ссориться с ним никак было нельзя.
– Где ты научился так ловко шкуры снимать? – помолчав, спросил я подхалимским голосом.
– В тайге, – не поворачиваясь, буркнул он. – Тайга хорошо учит.
– А тебе не бывает скучно в тайге, Корнеев?
– Скучно в тайге? – недоумённо переспросил он. – В тайге не скучно, в тайге всё есть.
– Что есть?
– Всё, что человеку надо.
– Ты бы мог в тайге