От незадачливого мужа у сестры была одна дочка Света. Она уже окончила школу, пристроилась на работу поваром в столовую при доме отдыха от Мосэнерго в Охотино, а прошлым летом приглянулась какому-то гостю-москвичу, всё это время переписывалась с ним, и сохранялась надежда, что он рано или поздно позовёт её к себе.
Во время приезда Надежды Николаевны родная изба пустовала: Ольга с племянницей были на работе, но её это не смутило, она хорошо знала, где хранится ключ от двери. Благополучно открыла дверь, вошла в дом. Не могло не броситься в глаза, как всё не только обветшало, но и потеряло прежний стройный порядок. В огромном цинковом тазике ворохи нестираного белья, разбросанные по полу картофельные очистки, надоедливые, снующие туда-сюда огромные, отъевшиеся мухи. Сестра никогда не отличалась любовью к чистоте; всё, что она ни делала, носило на себе отпечаток «абы-кабы». В кого такая пошла? Непонятно. И мать и отец были опрятными. Вот и Надежда Николаевна не терпела грязь, при виде любой лежащей не на месте вещи, тряпки (даже если это был не её дом) возникало острое желание вмешаться, поправить. То же случилось с ней и сейчас. Стоило только оглянуться вокруг, подумать: «Мать честная!» – сразу зачесались руки. Быстренько переоделась, взяла метлу и тряпку в руки.
Часа через два, удовлетворённая тем, что сделала, она уселась на скамье перед широко открытым оконным ставнем. Ходики на стене показывали почти четверть второго. Времени до того, как вернутся хозяева, было более чем достаточно. Чем бы заняться? Посидела, подумала. «А подымусь-ка я на потолок… Там ведь, поди, вообще чёрт ногу сломит!»
Верно. Опасения Надежды Николаевны сбылись вполне: на потолке образовалась самая настоящая свалка. Чего тут только нет! Старая кровать, на которой, вероятнее всего, была когда-то зачата сама Надежда, даже её колыбелька; тут же порванные гужи, вожжи, чересседельник. Всё густо пропитано ещё не выветрившимся лошадиным потом. Пыльные, в кляксах школьные учебники, тетрадки, дневники. Прялка, которой пользовалась ещё их давно умершая бабушка. Пожранные жучком старые оконные ставни. Побелённые въевшейся за множество трудовых лет мукой жернова.
Надежда Николаевна настолько увлеклась всем этим старьём, воспоминания так нахлынули на неё, что она не заметила, как пролетело время. Опомнилась, лишь когда услышала, как стукнула дверь на крылечке. И поспешила к лесенке.
Уже на ходу заметила на соломе какой-то предмет. Наклонилась, взяла в руку. Глиняная жар-птица! Свистулька. Нанесённые когда-то краски поблёкли, местами осыпались. Кончик хвоста отломан. И всё-таки ещё живая! Надежда Николаевна дунула в отверстие, и жар-птица охотно откликнулась – как будто просвистела в ответ: «Привет!»
– Кто там? – послышался сестрин голосок. – Кого туда чёрт занёс?..
– Да это я, не бойся! – Надежда Николаевна уже спускалась ненадёжной лесенкой.
– Ой! – обрадовалась Ольга. – А то я подумала, какой-нибудь ворюга