– Ну, ты чего молчишь? Скажи хоть чего-то-нибудь.
– Нечего мне тебе говорить. Я пока не знаю.
Сказать «Да пошёл ты…» всё же сочла, пожалуй, излишне грубым.
– А когда узнаешь?
– Тебе что, совсем невтерпёж? Так вот уж прямо – ложись и помирай? Подождать, что ли, не можешь?
– Почему не могу? Подожду… Токо не очень долго… И дай знать, когда чего удумаешь.
На том и расстались.
Поздним вечером, когда все в избе уже улеглись, Надя решилась поговорить по душам с матерью.
В тот день они протопили печь, и Надя улеглась на ещё источающих тепло кирпичах, разумеется предварительно побросав под себя пару ватников. Мать, как всегда, улеглась на широкой двуспальной кровати, одним своим краем примыкающей к натопленному печному боку. Младшие брат и сестра спали на своём привычном ложе – для каждого было постлано на широких, огибающих горницу скамьях.
Однообразно и усыпляюще постукивал безустанно снующий маятник на часах-ходиках. Глубоко из подполья доносилось утробное кошачье мяукание, то был уже многолетний, испытанный ухажёр их домашней кошечки Нюрки. Она понесла от него не один приплод.
Это, собственно говоря, мяукание и подвигло Надю на то, чтобы открыться.
– Мам… Ты ещё не спишь?
– Да нет.
– Слушай… – Чтобы не говорить громко, Надя стала на коленки, подвинулась поближе к краю печи и чуть свесила голову. – Меня ведь сегодня в невесты сватали… Пашка… Ну этот, вчерашний, кошкинский… Я, как услышала, чуть не упала.
Надя полагала, что мать сейчас, как только услышит, заполошится, забросает дочь вопросами, но та молчала.
– Слышишь?
– Да слышу, слышу…
– Он говорит, а меня почему-то прям смех разбирает. Тоже мне, жених какой выискался!
– А что? Чем он, по-твоему, не жених?
– Ну как это «чем»?! Посмотришь на него – ни рожи ни кожи.
– А тебе кого надо? Артиста, нечто, какого?
– Ну не артиста, конечно… Почему токо артиста? Но всё равно хоть бы покрасивше немного был… Да взять хоть папу, допустим, моего, каким он по молодости был. Чтоб влюбиться в него без памяти! Тогда токо и в невесты, а не раньше.
– Глупая ты ещё, Надёна… В чём-то умная, ничего не скажешь, и книжек начиталась, а в чём-то глупая. «Влюбиться»! Эка чего захотела! Это токо в книжках твоих токо что и делают, что влюбляются. Больше-то ничего не умеют. А по жизни ты смотри, чего у человека за пазухой есть…
Надя чувствовала, что мать в чём-то права.
– Может, лучше ни за кого не выходить? Можно ведь и одной…
– Не, мужик всё одно нужен, – возразила мать. – Вон возьми хоть бабу Алёну…
Баба Алёна с мужем успела пожить не больше недели, даже ребёнка не зачала, как грянула война. С войны муж не вернулся, так всю жизнь одна и прожила.
– Чуть что – крышу покрыть, дровишек с лесу подвезти, картошку окучить – ищи кого-нибудь, поллитруху