– Вера, кажется, говорила, что в обычное время эта штука функционировала как метро.
– Но главное-то ее назначение было… Ладно! Черт с ним, с названием! Хотя мне кажется, что оно – это такая ловушка для ума, беличье колесо, в которое запирается сознание. Открытие Сыча. Потому что – не знаю, как у тебя, а у меня оно из головы не выходит. Крутится и крутится. Ладно, черт с ним. Но что ты скажешь о содержательной стороне этого бреда? Скорость, воскрешение – какая связь? Хоть какое-то слабенькое, условное правдоподобие должно быть?..
– Ты же еще не читал. Я, правда, тоже только открыл. Может быть, там всё объясняется…
– Не думаю.
– Но всё равно – ты как-то слишком горячишься по этому поводу.
– Тут я с тобой согласен. Меня это бесит. Не знаю почему.
– Вот и мне странно. Мало ли что человеку на ум взбрело или пригрезилось. Я вот однажды на отходняке провел жуткую ночь под названием «римские аттракционы». Мне представлялся парк развлечений, напичканный всяческими увеселительными штуками в древнеримском духе. Выбирай, что хочешь. Но едва я оказывался у какого-нибудь из аттракционов и пытался узнать, в чем его суть, как меня оттаскивали к следующему, и не успевал я толком разглядеть его, как тащили к третьему, там – к четвертому, пятому… ну и т. д. Я не мог задержаться ни у одного из них и даже не успевал толком расслышать название. Я бесился, просыпался в поту, опять засыпал, морок продолжался, и я снова просыпался. Думал, с ума сойду, ей-богу. Да дайте же хоть что-то разглядеть, изверги! Так и не дали. Я эти «римские аттракционы» на всю жизнь запомнил. Всю эту изматывающую маету. А вот Сычу, может быть, разглядеть дали. Да и вообще. Когда долго и много пьешь, как это делает Сыч, и не до такого додуматься можно. А когда еще и другой сильно пьющий человек пытается что-то понять, как это делаешь ты. Говоришь, абсурд? Вот и прими как всеобщую метафору всего вокруг и успокойся.
– Легко сказать.
– Да и сделать не трудно.
Но Фомский еще долго не успокаивался и время от времени вместо привычных ругательств произносил в сердцах: «Да это же просто какое-то египетское метро!» Или: «Е-гипетское метро!» И даже: «Ё-гипетское метро!»
После их поисковых прогулок Фомин еле живой добирался до дому и падал, как подкошенный, на свою трехспальную кровать. Легкий на подъем Фомский страдал куда меньше и к тому же провел время не без пользы для себя: по одному из адресов, где жили когда-то какие-то дальние родственники Сыча, ему удалось снять хорошую чистенькую комнату, стоившую почти вдвое меньше, чем та, что он снимал до сих пор.
Каждый вечер Вера звонила Фомину и требовала отчета. Тот докладывал. А на следующий день отправлялся к Фомскому. Иногда они целый день просиживали там – Фома серьезно опасался, что Вера нагрянет