– Мамочка, можно я пойду. Мам…
– Иди. Я поговорю с тобой позже. Евгения, я…
– Может, ты все-таки соберешься смелости рассказать, как чуть не прыгнул с крыши? – Тема смотрел на Робби, безупречно точно рассчитав силу удара.
С лицом матери сделалось плохо – то ли от неумелой попытки скрыть возмущение, то ли от безумного страха грядущего наказания. Мирон выпрямился. Тетя Женя в ужасе уставилась на Робби. Тот сел на место.
– Что ты сделал? – выдавила мать.
Тема издал презрительный смешок.
– А он вам не скажет.
– Заткнись. – Робби был готов кинуться на него через стол. Правая рука снова начала ныть. – Если ты еще одно слово скажешь…
– Что ты сделаешь? Ударишь меня?
Робби подскочил и, забыв про боль, уперся двумя руками в столешницу и тут же издал стон. Руку пронзила острая боль, как будто в нее воткнули жирное шило. Опомнившись, он схватился за нее, пытаясь скрыть рану. Тема даже не дернулся.
В этот же момент мать кинулась к нему и резким движением дернула его за руку. На грязных бинтах выступила свежая кровь. Она дрожащим голосом приказала:
– Развязывай. – Робби не двигался. – Я сказала, развязывай бинты!
Робби понял, что нет смысла больше уворачиваться. Он сдался. Ледяными пальцами он разорвал хилую повязку, оголив посиневшую ладонь. Мать ахнула и тут же отвернулась.
– Царица небесная, господи… – она долго молчала. Напряженное молчание, казалось, смущало только тетю Женю. Все остальные смиренно ждали.
– Ты не представляешь, что ты навлек на всех нас… Ты посмел покуситься на то, что не принадлежит тебе… Мой сын, мой сын в руках дьявола… Господи прости. – Она перекрестилась. Потом, не меняя позы, мрачно произнесла: – Евгения Николаевна, я думаю, вам пора. Мы… должны поговорить с сыном.
В обрушившейся на несколько секунд тишине Робби услышал плач Алисы за стеной. Он тоже слышит, думал Робби. Заметив на себе взгляд друга, Тема охотно поднялся и быстро ушел, ничего не сказав. Тетя Женя с каменным лицом удалилась за сыном, побоявшись что-либо добавлять. Робби стоял под люстрой, свет которой бросал на его лицо резкие тени. Когда дверь захлопнулась, мать села, подперев рукой голову. На долгое время все трое замолчали. Отец смотрел в пустоту, Робби сидел с прямой спиной, обездвиженный болью предательства и обидой. Ему казалось, что никакое наказание не способно теперь напугать его. Через несколько минут мать выпрямилась. Снова ледяная, снова безупречная.
– Ты будешь наказан. И наказан строго. Я схожу к классному руководителю, возьму задания на два месяца вперед. Будешь под домашним арестом. Даже не пытайся возмущаться. Ты не имеешь на это право.
Робби слушал ее, тупо глядя перед собой. Отец сидел рядом с таким же лицом. Разница была в том, что Робби был парализован избытком чувств, в то время как отец опустился ниже мысли. Мать поднялась и, глядя на Робби, сухо произнесла:
– Разговор окончен.
– Да, мама.
Все