Ну, привет, Европа! Это я, безвестный Вася Душкин, пожаловал к тебе.
Вова доверил мне для начала бомжовскую работку – собрать макулатуру: коробки, обёрточную и газетную бумагу, рекламный мусор, бутылочную постыдно брякающую тару из-под хороших и нехороших напитков. Это результат бурной деятельности «дембелей», которые, наверное, последние дни сидели с бутылками в руках на чемоданах и ждали, когда появится берег. А для поднятия духа глушили жидкости.
В камбузе у Олега обстановка семейная. В обед ставится на стол супница с половником, или поварёшкой по-нашему. Сам себе наливай борща, сколько душеньке угодно. И ещё можешь подойти хоть пять раз.
– Лей – не жалей, – бодрит Олег. – Забабахай мисочку для поднятия духа.
Работа работой, а еда по расписанию. Завтрак у нас в 10 часов утра, второй приём пищи – называется кофе-тайм, в 11-30 – полновесный обед, в 15-00 – второй кофе-тайм, а их окаймляют завтрак и ужин. В общем, не голодаем.
Олег – любитель делать давно открытые открытия.
– Ты знаешь, оказывается, картофель от немецкого «крафт» – сила и «тойфель» – чёрт, означает «чёртова сила». А у нас картошечка – пионеров идеал, второй хлеб. Кто не знает умноженья, тот картошку не едал, – удивляется он, призывая удивиться нас. – Матросы Магеллана ели свои сапоги и ремни, а кругосветку всё-таки совершили.
Оторвавшись на минуту от своих сковородок и бачков, Олег объявлял новое открытие:
– Оказывается, в Антарктиде рыбы живут при минусовой температуре, потому что у них в организме есть антифриз.
Отведав содержимое бака, кок продолжает:
– А тут я узнал, что акула за три километра слышит в воде шум, так что ты не подозреваешь об опасности, а она уже рядом. Хап – и руки нет.
В бритой башке у Олега Слаутина если не помойка, то плюшкинская куча хламного мусора. Радует нас двойник Котовского – Олег Слаутин не только такими «открытиями» и борщами, но и жареным, запечённым в фольге лососем. Поскольку мне Глебушкой прописано: не тощать, одолел порядочный кус лососины. В общем, я стал вылитый гоголевский Собакевич. Тот, правда, расправлялся с осетром, но разница невелика. И та, и другая рыба высоко почитается у любителей поесть, к которым теперь без сомнения отношусь и я.
Вова толковал мне, что особенно тяжелы первые дни морской жизни. Может, он и прав, но пока я никаких трудностей не ощущаю, если не считать тоску-кручину. О тебе, конечно, грущу, страдаю и думаю, моё Солнышко!
А