Немые вопросы «Что это?», «Что со мной произошло?», «Как это вообще могло случиться?» полностью захватили сознание и вызвали абсолютный ступор умственной деятельности.
Когда в сознании страдающего вдруг всплыли образы Коноплёва, – плохо выбритое лицо, тусклые сероватые волосы, водянистые глаза, с мягкими мешочками под ними, резкие носо-губные морщины пожилого человека и, рядом с ним, прелестно-порочное, светящееся сквозь пеньюар, молодое тело Натальи, её красивое лицо со змеиным жалом между сочных губ, – Андрей начал ворочаться, переворачиваться с боку на бок, менять положение тела на диване, но так и не мог найти его. Молодой человек был, несомненно, трагическим героем.
Прошло какое-то время, и страдалец услышал, как открывается входная дверь дома, кто-то вошёл, прошагал по мастерской. Дверь в жильё распахнулась, и на пороге появился Геннадий Чарский, друг-такседермист. Это был полноватый рослый человек, одного с Андреем возраста, с круглым лицом со здоровым румянцем на щеках и коротко подстриженной шарообразной бородой, аккуратными усами под большим носом. Портрет дополняли небольшие тёмные глаза и стог тёмных же густых волос.
Гена был серьёзным и даже хмурым. В руках он держал две бутылки водки.
– Здорово, Андрей. Что там у тебя стряслось?
– Жена, Наташка, мне изменила, Гена…
– Точно? Может просто, ревность? Такое бывает…
– Какая ревность, куда уж точнее… Приезжаю с командировки, на три дня раньше срока, в семь утра, – от неё, из нашего, б…дь, дома, Гена, выходит, как шпион, Коноплёв. Ты его знаешь, зам. директора наш. Наташка в ночнушке, бутылки пустые… Да она и не скрывала особо…
– Вот ведь, Коноплёв, старикашка блудливый… Кто бы мог подумать. Как Наталья-то польстилась на такого?
– Он её начальником отдела обещал поставить, после аттестации…
– А-а-а, ну, всё равно.., из-за должности… Тьфу! – Гена посмотрел долгим взглядом на театральную маску трагедии, которую являло собою лицо Андрея, и сказал, – Давай-ка выпьем, дружище. Представляю твоё состояние. Переживи это и успокойся. Всё пройдёт, всё наладится. Надо жить дальше.
Он взял из шкафчика две рюмки, достал из холодильника помидоры и колбасу, разлил водку. Выпили. Помолчали. От выпитого Андрею легче не стало. Спиртное не расслабило и не повысило настроение, как обычно. Наоборот, к состоянию душевной тяжести и беспощадному реализму произошедшего прибавился ещё и ватный туман хмельного.
Гена достал пачку сигарет. Вынул