– Они уже надоели тянуть! – Я дал выход напряжению, направив его в комичное возмущение. «Сколько ни опаздывай, всё равно придётся торчать тут как памятник собственной непунктуальности!»
«И не только собственной.» – Игорёк поддержал пустой трёп. Он очень смешно смотрелся на фоне высокого оборудования, всех этих технических средств для записи аудио и звука, высоких операторов и осветителей. Но спокойный, как маяк среди бушующего шторма, окатываемый стометровыми волнами. Костюмчик добавлял иронии в пёстрой толпе тружеников творческой артели. Они группировались по интересам, либо работая, либо о чём-то оживлённо общаясь, параллельно выполняя манипуляции с инструментом или оборудованием. Чуть в стороне мялись выделяющиеся из общей массы люди. Их было немного, пятеро. Между ними шёл активный обмен информацией, жестикуляция, быстрые взгляды в нашу сторону. Политики. Стервятники и гиены. Зарабатывающие на всём, что может приносить доход и дивиденды, будь то горе, война, преступники. Чем громче информационная бомба, тем лучше. Ведь за бурным обсуждением и людским негодованием можно скрыть потоки личной выгоды. Так всегда было и, к сожалению, будет. Кто-то дотронулся до моего плеча. Я обернулся. Это был молодой парнишка с воробьиной шеей, на которой висел пропуск с огромными буквами «ПОСТАНОВКА».
– Можете начинать, как будете готовы. Мы пустим музыку на выход. Вы пройдёте и сядете на кресло вон там. – Он указал пальцем куда-то в сторону сцены. Я ничего не увидел за непроницаемой стеной декорации, но на всякий случай убедительно кивнул.
– Удачи.
– Спасибо, сладкий, но она мне не понадобится.
Ответ достиг адресата, и он неодобрительно скривился, поджав плечи. «Только холодный расчёт и профессионализм.»
– Ага. Профессионализм.
Я выпрямился, проверил воротник рубашки и нацепил микрофон-петличку из рук постановщика. Поехали
– Готов.
– Музыка на три, два, один, выход!
Заиграл вступительный мотив, взревели аплодисменты. Я начал выходить на сцену. Яркий свет ударил в глаза и на секунду ослепил.
Сцена незаметно перетекает в многоуровневые зрительские места. Я словно в центре огромного Колизея, только не такого монументального и большого, как первоисточник. На фоне по правую руку изображена панорама абстрактного ночного мегаполиса. По левую- зрители. Пол выложен старым деревом, местами повреждённого временем и обувью музыкантов. По нему, как змеи, протягивались многочисленные провода для питания камер и микрофонов, нацеленных на нас. Яркий свет не даёт сфокусироваться на толпе, отвлекаться. Напротив меня устроилась девушка. Её русые волосы сложены в аккуратную причёску. Закрытая поза со сложенными на груди руками и оголённая юбкой ножка, закинутая на другую ногу. Максимально