Сомневаюсь в этом. Серефин откинулся на спинку кресла и положил локоть на подлокотник.
– Отец умер из-за магического эксперимента, вышедшего из-под контроля. Он не первый, кто погиб подобным образом.
– Неужели вы думаете, что двор будет долго прислушиваться к этой лжи?
– Это угроза, мой ксеши? – вежливо поинтересовался Серефин.
– Скорее, констатация факта, ваше величество. Ведь я не единственный, кто так думает.
– На что именно вы намекаете? Может, вы забыли, что, прежде чем занять трон, отец убил – причем при свидетелях – своего отца?
– Это признание?
– Нет, потому что я подобного не совершал.
– Но есть те, кто согласен со мной.
– Согласен с чем? Прошу, выражайтесь яснее. Я понимаю, вы подозреваете меня в убийстве отца, что не так уж и ужасно, ведь это вполне по-транавийски, но мы оба прекрасно знаем, что подобное обвинение никак не повредит короне.
– Тогда чего вы боитесь?
Серефин сглотнул. Он боялся, что откроется правда. Потому что правда была ужасна и абсолютно точно помогла бы свергнуть его.
– Поймите, мне не хочется ничего предпринимать, – продолжил Руминский. – Но я готов пойти на все, чтобы вернуть свою дочь и поддержать тех, кто доверился мне. Так что, если моя дочь не вернется, я не стану стоять в стороне.
Кацпер уже составил список дворян, примкнувших к Руминскому. И видимо, пришло время взглянуть на него. Вот только Серефина не покидало чувство, что он уже знал, какие имена там увидит.
Ксеши поднялся.
– Доброго вечера, ваше величество. Надеюсь, вы поняли мою точку зрения.
– Не совсем, – ответил Серефин.
Руминский склонился чуть ниже и махнул в сторону двери, через которую вышла Надя.
– У нее поддельные документы. И это лишь подтверждает, что она самозванка. Кстати, ваше величество, вы неважно выглядите, вам стоит отдохнуть.
Когда мужчина зашагал прочь, Серефин соскочил со стула и выскочил из зала, чтобы не дать славкам возможности пристать к нему. Он уже опьянел. И очень устал. А ведь он все еще не решил, как быть со Стервятником.
Должно быть, Руминский считал, что Серефин убил своего отца, чтобы заполучить корону. И ксеши не волновало, что он никогда не стремился занять трон. Так что у Серефина появилось подозрение, что попытки свергнуть его связаны с другим: с его желанием закончить войну.
Вот только пока все его попытки оказались безуспешными. Калязин отказывался слушать призывы к перемирию, а послы, которых он отправлял туда, либо возвращались обезумевшими, либо не возвращались вовсе.
Левый глаз Серефина заволокла пелена – сильнее чем обычно, – отчего его зрение помутилось настолько, что он на мгновение ослеп и ему пришлось остановиться. Его зрение никогда не отличалось четкостью, и он привык всматриваться в расплывчатое окружение. Но сейчас все ощущалось по-другому.
«Ты мог бы справиться с этим лучше».
С губ Серефина сорвался всхлип, и он с силой зажмурил глаза. Но стоило ему открыть