Яс выбрал своей целью скромный зад Димы, тощего мальчика с белой головой-одуванчиком, сидевшей на шее-стебельке. Кажется, дунь – и его волосы воздушными зонтиками разлетятся точно так же в разные стороны. Дима играл с машинками неподалеку и был в числе тех немногих, кто не видел их недавней собачьей премьеры. Яс опустился на четвереньки и, видя, что жертва не осознает надвигающейся на нее опасности, спешить не стал. Он неторопливо, с неотвратимостью тигра, увидевшего в своей клетке привязанного к прутьям козленка, подошел к Диме сзади и по Станиславскому полностью сжившись с ролью, затаился у несчастного за спиной. Ждать пришлось недолго: Дима, наконец, привстал на коленях с ковра, потянувшись за новой машинкой. В тот же момент Яс рыкнул, как Цербер из древнегреческого мифа и мрачно, но смачно хватанул бедного Димочку за правую ягодицу, не очень сильно – так ему показалось – сжав челюсти.
Дима находился спиной к Ясу и поэтому страшное рычание, сменившееся через секунду смыканием клыков ниже поясницы, застигло его врасплох. Ему, не отличавшемуся храбростью, вдруг показалось, что и впрямь к ним в садик на второй этаж каким-то чудом пробралась злая собака. А когда он почувствовал боль, которая из-за неожиданности укуса показалась ему смертельной, он понял, что это конец, и спасения нет. И истошно заорал, резонируя на верхних нотах так, что казалось, уже выше было невозможно, но нет: в следующую секунду к этому воплю добавлялся новый, еще более высокий по тембру и надсадный по темпераменту обертон. Внутренний голос тотчас подсказал Ясу, что стягивать колготки с Димы уже не актуально, что максимальный эффект достигнут, и его злая собака вышла намного