– Все хорошо, внучек. С соседом выходила поговорить, – донеслось из квартиры.
– С этим буйным? О чем тебе с ним говорить? Он наркоман. Ты дура старая. Что у вас общего? Вы заодно? Он уговорил тебя хату на него переписать?
– Нет, внучек. Нет! Только не бей! Я же тебя люблю… Ты у меня единственный остался… У меня кроме тебя…
Сквозь дверь донесся звук крепкой пощечины. Кто-то упал и заплакал. Не от боли. Болью ее не испугать. Она сама способна испугать кого угодно. От обиды. Обиды и старческой беспомощности.
Я посмотрел на бутылку. Пить или не пить, вот в чем вопрос. Кто знает, куда заведет меня следующий глоток. Сейчас я больше всего хочу в кроватку и баиньки. Побитая тушка хочет того же. Мне чужды окружающие меня люди. Их судьбы мне безразличны. У меня своя, отличная от них жизнь. Вмешательство создаст мне проблемы. Это с одной стороны. А с другой, еще минуту назад рядом со мной стоял профессионал, заслуживающий уважения. Как Ромич. Как его бойцы, которые больше никогда не вернутся домой. Один глоток – как стрелочник на распутье. Налево повернешь – спать пойдешь. Направо повернешь – справедливость вершить пойдешь.
Напиток обжег горло.
Кряхтя, я поднялся на ноги. А старуха-то права. Вымирает нация. Нам бы пожрать всласть. Девку с ногами подлиннее. И тачку покруче.
Шефу это не понравится.
Я снял пистолет… Нет, Browning High-Power с предохранителя и утопил кнопку дверного звонка. И еще раз.
– Ты? – дверной проем заполнил внучек. – Чего надо?
– Я не к тебе, – криво ухмыльнулся я и ударил внучка в пах. – К бабуле я. Хе-пе принес. И кеце для гравицапы… Гнилое поколение…
-–
– Убил? – мрачно поинтересовался Енот, выходя из лифта. – Мы расстались меньше четверти часа назад, а ты уже кого-то завалил. В полицию уже поступил звонок. Да-да-да. Поступил. С минуты на минуту наряд прибудет.
– Живой, – я приложился к бутылке.
– Этот? – брезгливо пнул он тушу в пижаме, перегородившую дверь в квартиру. Туша не отреагировала. – Он выглядит мертвым совсем. Точно-точно. И пахнет примерно также.
– Обморок, – я ткнул пальцем в разбитый плафон над дверью. – Испугался сильно.
– Его страхом подъезд провонялся. Промазал по пьяни или в гуманисты подался? – хитро прищурился Енот.
– Ты же знаешь, Енот, не любитель я этого дела. Припугнуть решил. Вышло лучше, чем ожидалось.
Вдалеке завыла сирена.
– В твоей квартире есть что ценное? – настороженно прислушался Енот.
– Я привычек не меняю. Новоселье? – я вскинул рюкзак на плечи.
– Да-да-да. Примелькался ты. У шефа возможности не безграничны. Он перезвонил мне сразу после тебя. И откуда он все знает? Сказал, что пора тебя переселить. Поехали-поехали.
– Пока, баб Маш, – я помахал темному проему двери.
– Береги