– А я уж думал, что здесь мелковато для тебя, – сказал мужчина.
Вериатель помотала головой из стороны в сторону и, выкарабкавшись из объятий, вприпляску подбежала к двум лошадям. Те стояли и, замерев, смотрели на Кельпи, совершенно спокойно и умиротворенно. Тарантон перестал брыкаться, его хвост мирно повис, а голова склонилась к земле.
Погладив Серебрушку, Вериатель скакнула к Тарантону и обняла его рыжую наглую морду, которая сейчас выражала полное смирение. Конь радостно фыркнул и застонал, когда демоница потерлась о него лицом.
– Вот негодяй, а меня все укусить пытается, – пожаловался Уильям, с завистью наблюдая, как этот мерзкий конь, словно ласковый котенок, играет с Кельпи.
Вериатель рассмеялась, громко и чисто, ее смех донесся до Филиппа, читающего на лежанке книгу. Вернувшись к Уильяму, Вериатель взяла его за руку и потащила к жеребцу. Подойдя, она положила ладонь мужчины на морду присмиревшего гнедого жеребца, и чуть застонала. Ее пальцы гладили уши, гриву, губы Тарантона и тот млел от ласки, закатив глаза, чуть пофыркивая. Открыв глаза, конь ласково посмотрел на Уильяма и потерся о его ладонь мордой.
– Вериателюшка, как мне тебя благодарить, – улыбнулся счастливо Уилл и взял холодную и бледную ручку демоницы в свою ладонь, припал губами к ней.
Кельпи улыбнулась, отчего ее лицо не по-человечески перекосилось и томно взглянула своими голубыми и чуть отрешенными глазами на мужчину. Увидев пылающего от страсти молодого Уильяма, она неожиданно расхохоталась и в один прыжок скакнула от него на пару васо в сторону. Уже через мгновение темно-мышастая кобыла с длинной черной гривой скакала вокруг вампира и Тарантона, приплясывая и фыркая.
– Вот ты шкодница, – расхохотался Уилл. – Эх, дудочку бы сюда, я б сыграл что-нибудь веселое для тебя.
Послышались звуки пения. Как под заказ, люди у костра, наевшиеся жареных перепелов и зайцев, и довольные тем, что дождь прошел и стало заметно теплее, запели. Пели какие-то солдатские простые песни: о любви, матери, родном городе. Пребывающий в хорошем настроении Леонардо наигрывал на своей серебристой флейте удивительно сладостные мелодии, которые находили отклик и в душе Солров, и обычных вампиров.
Находясь в стороне от происходящей в лагере эйфории, Уилл стоял у берега реки в окружении трех лошадей. Луна освещала маленькую речушку, а громкие голоса, поющие неровно и не в такт, под звуки флейты, развеселили Кельпи и та выделывала различные фигуры вокруг Уилла, брыкаясь, подскакивая и приземляясь попеременно на разные ноги.
Тело кобылы поплыло, воздух вокруг нее задрожал и уже абсолютно черная демоница, со страшной разверзнутой пастью, усеянной длинными и кривыми зубами, с растянувшимся телом и когтистыми лапами, подскочила