Слова его, словно тяжелый металл, медленно падали в пространство и звенели в этой пронзительной тишине: – «Я не раз говорил и повторяю, отцы-сенаторы, что добрый и благодетельный правитель, обязанный вам столь обширной и полной властью, должен всегда быть слугой Сенату, порою всему народу, а подчас – и отдельным гражданам». – Он тяжело вздохнул и продолжил: – «Мне не стыдно так говорить, потому что в вашем лице я имел и имею господ и добрых, и справедливых, и милостивых и представляю собранию (referre, relatio)83 свое первое предложение: «Наделить Цезаря Октавиана Августа апофеозом (причислить к лику богов)». — Здесь речь его прервалась, он всхлипнул, словно не в силах превозмочь горе, и воскликнул с рыданием: – «Уж лучше бы мне лишиться не только голоса, но и жизни!», и закрыв лицо одной рукой, другой порывисто передал листы с речью для дальнейшего прочтения своему сыну Друзу84.
Нерон Клавдий Друз (Nero Claudius Drusus), развернув документ, «aрertо libro» («с листа, без подготовки») громко перечислил все титулы почившего Цезаря Августа: Imperator Caesar Divi filius Augustus, Pontifex Maximus, Consul XIII, Imperator XXI, Tribuniciae potestatis XXXVII, Pater Patriae – (Император85, сын Божественного Цезаря; Август; Великий Понтифик; Консул 13 раз; Император 21 раз; наделен властью народного трибуна 37 раз; Отец отечества»86. Далее перечислялись основные «Деяния божественного Августа», которыми он земной круг власти римского народа покорил, и пожертвований, которые он сделал государству и римскому народу»87.
Председатель собрания консул Секст Помпей призвал членов Сената обсудить первый вопрос: «Что следовало бы сделать по этому поводу?» — Но решение было принято без обсуждения, единогласно88.
Затем внесли завещание Августа, доставленного девами Весты. (Культ Весты89 был культом священного очага, как домашнего, так и общегражданского. В круглом храме Весты не было изображений богини – только священный огонь, который поддерживали шесть жриц-весталок. В весталки брали девушек из лучших семей, служение их продолжалось 30 лет. Они не состояли под отеческой властью, пользовались большим уважением, были обязаны блюсти строгий обряд целомудрия, при нарушении которого их заживо закапывали в землю).
Из скрепивших прелегат90 свидетелей Секст Помпей допустил в курию только лиц сенаторского сословия, остальные должны были засвидетельствовать свои печати перед входом. Оглашенное вольноотпущенником, с хорошо поставленным голосом, завещание начиналось такими словами:
«Сыновей моих, которых молодыми у меня вырвала Фортуна, Гая и Луция Цезарей91, чтобы почтить меня, Сенат и народ римский, когда им было пятнадцать лет, назначил консулами, чтобы они вступили в эту должность