− Как вы себя чувствуете? – невольно и быстро сорвалось с губ Камиллы, едва ее взгляд коснулся забинтованной руки короля, которую он неуклюже держал на весу, согнув в локте. Под плотным сукном черной рубашкой бинта не увидеть, но нельзя не заметить, как он устал от этой позы.
− Не особенно хорошо, − признался Виктор. – Как жаль, что убийцу еще не смогли поймать.
− Я надеюсь, что герцог Анвар делает все возможное…
− Разумеется, − неохотно согласился молодой король, − однако чем дальше идут дела, тем сильнее я начинаю верить в призраков. Неупокоенные души близнецов Норманденов в нашем случае. Представляете, сударыня, − в светлых глазах мелькнул задорный огонек, − отец Бенедикт считает мою веру в призраков чуть ли не еретической.
− Почему же? – оживилась Камилла и, почувствовав себя менее скованно, села на стул напротив приободрившегося мужа.
− Консилизм отрицает их появление на земле, но не оторианство.
− Понятно, − слишком быстро ответила королева, кивнув и помня о своей матери, исповедующей нежелательное в Эн-Мериде, да и в Вете тоже оторианство. – Если честно, мне непонятны эти споры вокруг религий, Виктор. Весь Фиалам, как и жители других стран искренне молятся Творцу.
− Или Падшему, согласно легенде.
− Полноте, это лишь легенда. Сказка…
− Отца Бенедикта очень беспокоит религиозная независимость Донгмина, он полагает, что восточная провинция смеет жить своими, отдельными от общей консилисткой церкви законами. Мне кажется, рано или поздно он попытается повлиять на молодого Найто. Подавить его волю и припугнуть чем-нибудь.
− Тогда, − решительно и порывисто сказала Камилла, и ее лицо от волнения залило горячим румянцем, − начнется настоящая религиозная война. Мы не должны допустить этого ни в коем случае!
− Вы правы, сударыня. Война с Аранией и без того подтачивает страну.
− А ведь все, − прерывисто вздохнула королева и разгладила маленькую складку на светлом шелке платья, − началось с Кэйнов. Сорок или пятьдесят лет назад, вы же знаете?
− Так они все же имели отношения с аранийскими шпионами? – покачал головой Виктор, размышляя. – Мой отец, правивший в те времена, был чуть старше меня ростом и по неопытности мог отправить солдат казнить невинных людей.
Камилла ничего не сказала в ответ – уж чем-чем, а неопытностью со стороны покойного Антуана Моранси это точно не было. Попустительство или тирания, две ужасающие крайности, по вине которых прервался целый род. В книге по истории Фиалама, которую читала Камилла, еще живя в родительском доме и нося девичью