− Побег! – возглас получился громким и запальчивым.
− От солдат аранийской гвардии? – она засмеялась надломенным печальным смехом. – От яда Силиванов? О, Творец, Мартин, почему же ты, чудом спасшийся от старого Ирвина, остался таким наивным? Кого, по-твоему, жалеет старый коршун?
Ответить на это Дальгору было нечего, по спине пробежал мерзкий холодок.
− Значит, та женщина тоже заинтересована в краже? – спросил он уныло.
− Она имела какой-то долг перед Силиваном, но это неважно, мой дорогой, − теперь в глазах девицы вновь искрилось злое веселье. – Неужели ты до сих пор не понял главного?
− Чего же?
− У этой семейки и у короля – всего лишь подделки, – доверительно произнесла Саманта, положив тонкую руку на его плечо. – Подлинный кинжал у меня. Как же славно будет, о, мой милый Мартин, когда всего одним его взмахом я покончу с Фиаламом и Силиванами! Арания, давшая свободу и убежище моей матери, доброй Кэтрин Борген, в девичестве Кэйн, захватит ваши пропитанные кровью земли с моей непосредственной помощью.
И она звонко хихикнула, как ребенок, задумавший отличную каверзу для своего учителя.
− Этого не случится, − отрезал Мартин, к которому вернулись силы. – Ты арестована, Саманта, и твоим играм настал конец.
Схватив одной рукой тонкое девичье запястье, все еще вольно лежавшее на его плече, Мартин сунул вторую в карман, ища веревку или обрезок пояса или что-нибудь еще. Если доставить ее в Вету и попросить Его Величество о милости, с любимой все будет хорошо, ведь королевское правосудие никогда не было жестоким, если дело касалось иностранных пленников. Вынести кому-то из них строгий приговор – равносильно еще большему наступлению со стороны Арании, Виктор Моранси не может этого не понимать.
Веревки не нашлось, карман оказался пустым, а Саманта между тем легко вывернулась из его хватки, и снова залилась тихим смехом.
− Мой милый Мартин, − сказала она чуть глумливо, но не без искренности, − как же ты не подумал, что королевский кинжал лежит в доступном тебе месте? Разве пришла бы я к тебе ночью, рискуя попасться, не спрятав его туда, где не найдет никто, будь он хоть самим призраком Ромена Нормандена? О, Всевышний, − вздохнула она, отступив назад и хитро прищурившись, − почему же мне по сердцу пришелся такой наивный юнец, как ты?
Сначала его бросило в ледяную дрожь – такого он не надеялся услышать даже в самом прекрасном сне, но потом нахлынул гнев горячей огненной волной. Нельзя просто стоять и слушать, нельзя дать ей уйти!
− Именем короны…
− Хватит! – отрезала она, прекратившись из смешливой девицы в злую растрепанную ведьму, и выхватила тонкий изогнутый клинок, чтобы направить его прямо в горло Мартина. – Твое последнее слово?
Пришлось